ПРОЛОГ
Одно могу утверждать смело. За
последнее время во мне выработалась стойкая нелюбовь к подземельям.
Да и за что их любить-то? Вы когда-нибудь напарывались на стадо
мышей? В десяток особей, которые вовсе не против перегрызть вам
глотку? Нет? Ну тогда вам меня не понять. И вообще я на солнышко
хочу. И пофиг, что на солнышке сейчас минус сорок градусов по
Цельсию. Всё лучше, чем вечный полусумрак коридоров. И этот
светящийся мох. Кстати, учёные говорят, что местная живность
вымахала до таких размеров именно из-за него. Что-то в нём такое
есть, от чего все эти ящерицы и прочие грызуны начали ставить
рекорды роста и прожорливости.
И хорошо хоть больше ловить никого
не заставляют. А то Балагур последний раз, как нормальный парень
запутался в сети, сеть крепко зацепилась за огромадную двух
метровую ящерицу, по которой «Парк Юрского периода» плачет горючими
слезами и устроил родео по городской площади. В результате два
разрушенных здания, побитое вместе с тушкой самолюбие Вована и одна
мёртвая рептилия. А что она против Олежки-Молота и его пулемёта
может? Ну и остальные постарались… Короче, измочалили, бедную
животинку в хлам.
Помнится, один из начальников учёной
братии из свежего пополнения разорался на нас, что, мол, мы
косорукие, от нас одни убытки, такой экземпляр не смогли захватить.
Здания вон порушили и вообще нас под трибунал надо отдать. Ну я его
и послал. Матом. Честно, думал, помрёт. Так его прям скрутило от
слова святого. Может он из нечисти какой?
Покраснел, сипеть начал, ворот на
себе рвать и давай опять орать. Ну вот что за жизнь? Нашли крайних.
Ну я ему и сказал:
— Вы бы, мил человек, на своих
подчинённых орали, а мне своего начальства хватает за глаза, — оно,
кстати, не преминуло появиться, ну ещё бы, такой шум. Весь лагерь
сбежался посмотреть.
— Да как ты разговариваешь со
старшим по званию?
— Серьёзно? — усмехаюсь. — А где
ваши погоны?
Ну а что? Он же в этаком
комбезе-балахоне, даже если и есть погоны, их не видно. Так что
нечего мне тут пургу гнать. Я между прочим раненый. Да. Палец на
ноге ушиб.
— Сгною! — и давай в лицо слюной
брызгать, надеюсь не заразный.
— Что тут происходит? — рыкнул
командным голосом Рогожин.
— А-а-а. Капитан, — припадочный
учёный, тут же начал наезжать: — Это ваши подчинённые?
— Мои, — не стал отказываться
командир.
— Ваши значит, — кивает и эдак
грозно. — Ты что это распустил бойцов, капитан, мало того что они у
тебя косорукие, так ещё и хамят старшим по званию. Матом.
— Матом? — удивлённо переспрашивает
Рогожин. — Серьёзно? А что именно сказали?
— Вот этот старшина, — тычет в мою
сторону пальцем, — послал. Так что требую его наказать.
— А куда послал? — заинтересовался
капитан.
— Что? — растерялся учёный. И
вспыхнув, рыкнул: — Да какая разница! Он офицеру нахамил!
— Не скажите, не скажите, —
сокрушено покачал головой Рогожин, — это очень важно. Я точно
должен знать, куда это боец вас послал.
— Капитан, ты, между прочим,
разговариваешь с полковником, так что не борзей, — и пальцем ткнул
Рогожина в грудь, смертник.
— Но всё же, вы бы не могли
уточнить, куда вас послал старшина, — на удивление спокойно
продолжил настаивать капитан.
— На хрен, он меня послал! — не
выдержав вежливого обращения, рявкнул полкан.
— Так в чём проблема? — добрым
голосом вопросил Руслан. — Вы что дорогу не знаете?
— Ты! Ты! — начал закипать шибко
ученый-полкан и опять ткнул Рогожина пальцем в грудь. Ну точно
смертник.
— Не тычь, хамло, — ухватив нервного
оппонента за конечность, Руслан слегка повернул кисть. И глядя в
перекошенное от боли лицо, поцедил сквозь зубы: — К слову сказать,
погонов я не вижу, так что может полковник, а может прапор борзый.
Так что если послали, иди. И не смей здесь орать. Вообще. Ни на
кого. А то камень с потолка упадёт и по башке хряпнет. И не скули,
будь мужиком, — отпустив растерявшего весь гонор учёного, грустно
вынес вердикт: — Ну вот что вы за люди, как рисковать так вы
учёные, ваша задача думать. А как орать, так вы сразу вспоминаете,
что у вас есть звания. Уйди не доводи до греха.
