– Вставай, Джоанна! – раздалось сбоку, и моя пижамка поскользила вверх по спине, а я улиткой залезла головой под подушку.
– Отстань!
Подушка улетела в космос, и я решила спастись под одеялом, которое также было самым варварским способом похищено с меня.
– Ну, пожалуйста, Оскар, дай мне поспать!
– Не-ет! Я соскучился!
Он поворачивает меня на спину, и нависает надо мной. Его мягкие губы скользят вверх по животу, поднимая шелковую ткань, медленно ее расстегивая, отправляя к кончикам моих ушей ледяные мурашки. Открываю глаза и пытаюсь бежать, но тщетно, сильные руки надежно вдавливают меня в кровать, а жесткие пальцы впиваются в мои ребра и начинают щекотать.
– Оскар! Пе-перес-тань! Если папа нас застукает, он отстрелит тебе твой домкрат. Я же до смерти боюсь щекотки.
– Это очень плохая шутка, малыш.
У-у-у, какие мы серьезные, – смерила заигрывающим взглядом я моего темнокожего полового гиганта.
Я жила невысоко, и мой Тарзан с регулярной периодичностью залезал ко мне по пожарной лестнице, а в последнее время чуть ли не каждый день. И мы ютились на моей узенькой тахте бочком друг к дружке.
Иногда мое тело затекало так, что, когда я вставала, тут же рухалась словно паралитик на пол, и на шум прибегал отец, а Ос искал пятый угол, чтобы уместить туда свои метр девяносто груды мышц.
– Тем более, что я уже с ним поздоровался, когда в туалет ходил.
– Что-Ты-Сделал?!
– Да шучу я, видела бы ты свое лицо…
– И какое же у меня лицо? – почти возмутилась я.
– Самое прекрасное на свете… – он погладил мою бархатную щечку тыльной стороной пальцев и убрал со лба упавшие на него белоснежные спиральки, – Доброе утро, Мишка.
– Ос…
Я только успеваю немного вдохнуть перед тем, как на меня обрушивается шквал из рваных поцелуев и нетерпеливых жмяканий.
– Зефирка моя…
– Опять эти гастрономические прозвища?
Оскар кусает мою губу и оттягивает ее, тихонько порыкивая.
– Я голоден.
– Ммм… я чувствую…
Его шоколадный батончик Херши упирается в мою тазовую косточку все сильней, когда я впиваюсь в его голые колоссальные плечи ноготками и ловлю его пухлые губы. Его поцелуи наполняются страстью, а требовательный язык все глубже проникает в мой рот и скользит по моему небу.
Обожаю, когда он так делает.
Его ладони успокаиваются и начинают мучительно медленно и вальяжно разгуливать по своим завоеванным территориям, собирая подати в виде моих томных стонов с каждой эрогенной зоны.
– Оскар… хватит… или я… или ты… ммм… Ос…
Он посасывает мой лимфоузел, слегка болезненно кусая и переходя на игру с мочкой моего навостренного к каждому шороху ушка. С огромным усилием я отрываю от себя его чувственные прикосновения и шепчу.
– Я очень люблю тебя.
– А я тебя куда больше, медвежонок, просто до потери дыхания и остановки сердца.
Обнимаю его шею и тяну к себе ближе, неспешно раскрывая губы, когда Оскар прижимает меня из всех своих сил, обхватывая предплечьями, и зацеловывает все, что попадается у него пути, как вдруг…
– Тыковка! Завтрак готов! Спускайся, а то опоздаем!
Святая дева, это папа! – подскакиваю в тесном пространстве со все еще невозмутимым соседом, которые еще и ехидничает.
