Запуск в Южную Африку, 13:00:00, 1 января 150 000 000 лет до н. э.
Портал открылся высоко в небе. Из-за небольших погрешностей в расчетах он оказался очень далеко от поверхности земли, но это было не важно.
Внизу роса блестела на зеленой траве, деревья отбрасывали тень, но все же нельзя было отделаться от странного ощущения. Ни один человек никогда не видел этой травы, деревьев или животных, мирно бродивших среди них.
Спустя много лет люди найдут окаменелости, с помощью которых попробуют понять, кто царил раньше на земном шаре. Они, в частности, попытаются восстановить облик доисторических животных, цвет и текстуру их кожи; может, у них даже получится угадать нрав этих животных по росту, форме лап или размеру зубов. Но для появления окаменелостей необходима определенная среда обитания. В одних ареалах она увековечила останки животных, в других, где состав почвы или влажность не благоприятствуют образованию окаменелостей, приговорила их к чему-то гораздо худшему, нежели просто безвестность или исчезновение. Ни одна живая душа никогда не найдет их останков – даже вообразить их не сможет.
Человек, который вывалился из небесного портала и шмякнулся в высокую траву, пожалуй, завопил бы, разглядев хорошенько морду зверя, который подошел к нему, чтобы сначала понюхать, а потом укусить.
И этот вопль был бы исполнен бесконечного ужаса, ведь подобравшееся к человеку существо не походило ни на что знакомое, вроде велоцираптора или тирекса. Тварь, что приблизилась к телу, распростертому на земле, не имела ни малейшего сходства с чем-либо известным лежащему. Движения, смрад из пасти, ленивое вращение того, что можно было бы назвать глазами, замах, с которым существо вонзило в плоть клыки, – все это парализовало бы человека страхом, осознанием того, что он исчез и находится теперь ближе к первоначальному небытию, чем к бытию, в конце которого лежит забвение.
Однако, на его счастье, он был уже мертв.
Он был уже мертв, когда вывалился из портала, открывшегося в небе, мертв на протяжении тех долгих пяти секунд, пока летел вниз.
Портал закрылся еще до того, как тело упало на землю. Существо, понюхавшее труп и укусившее его, ушло, потеряв к нему всякий интерес. Странный вкус, отдающий тухлятиной.
Время растерзает тело вместо животного, разложит его так, как ни одна живая тварь, чудовище или идеология не смогут разложить. Молекулы, из которых оно состоит, вольются в армию других безымянных молекул, составляющих мир, растворятся в их скоплении без следа. Словно дерево, упавшее среди леса, которого не видел и не слышал ни один человек, это тело, по сути, никогда не существовало.
Часть первая
То, что остается после нас
Нынешнее время при помощи прошлого
Будет судить великий человек Юпитера.
Пророчества Нострадамуса, центурия X, катрен LXXIII
И когда дракон жестокий
В прошлое нору пророет,
Настоящее, грядущее сожжет он,
Если пламя его прежде не погасят.
Псалмы монаха Микеле, псалом MMXIX
За два с половиной часа до того, как рухнуть на пол с пулей в груди, профессор Йони Бренд отправил Авигаль Ханаани свой предпоследний в жизни имейл. Несколько строк, не более того, дружелюбный тон, взвешенные слова, автоматическая подпись. Затем он с мягким щелчком закрыл ноутбук и положил рядом с собой на кровать.
В телевизоре напротив кровати джинн клялся Аладдину, что никогда не найдет другого такого друга. Профессор Йонатан Бренд, признанный авторитет в области физики, награжденный медалью Оскара Кляйна, тот, кого пять лет назад журналист еженедельника «Нью-Йоркер» назвал «самым острым и подвижным умом, какой мне доводилось встречать», сидел, скрестив ноги, на кровати. Сидел в той самой одежде, в которой вернулся недавно из университета, качал головой в такт музыке и поглощал, как позже выяснится, свой последний ужин – сухарики со вкусом барбекю, которыми он зачерпывал творожный сыр из банки.
