“Ваша цивилизация – это раковая опухоль, это огромная амеба, жадно всасывающая в себя все, что есть полезного и питательного вокруг и исторгающая только зловонные отравленные отходы.”
Дмитрий Глуховский. Метро 2033
ПРЕДИСЛОВИЕ
Из дневника Григория Сухова, купца-старообрядца, 1715 год
Найдено в руинах Кунсткамеры, 1833 год.
«В начале был Пар.
Он поднимался от земных глубин, как дыхание спящего исполина. И в нём таилась сила, способная вознести человека до богов или низвергнуть в бездну…»
Санкт-Петербург, 1833 год. Город, где каменная мощь Империи сплетена с рёвом стальных машин. Над позолоченными шпилями Адмиралтейства плывут дирижабли, оплетённые медными трубами, а по мостовым грохочут экипажи на паровых гусеницах, извергая клубы «эфирного дыма». Всё это – великая иллюзия прогресса, купленная ценой крови и пара.
Но за фасадом имперского величия скрывается иная правда. Глубоко под Невой, в чреве гранита и льда, бьётся сердце машины, которая может погубить мир. Её зовут «Эфирный Двигатель» и питает её Эфириум – кристаллы, что ярче алмазов и опаснее пороха. Они горят в топках фабрик, оживляют механических солдат и вращают лопасти дирижаблей. Но те, кто добывает их в уральских шахтах, шепчут, что это – слёзы древних, оплакивающих свою погибшую цивилизацию.
Империя стоит на трёх китах: Власть, Сталь и Эфир. Николай I верит, что эти киты будут плыть в вечность, но он слеп. Эфириум, дарующий силу, разъедает прежние устои. Автоматы, созданные для службы, требуют свободы. Каторжники в шахтах, чьи тела срастаются с паровыми экзоскелетами, поднимают бунт. А в сибирской тайге, под толщей вечной мерзлоты, пробуждаются тени Норд-Расы – тех, кто когда-то пал жертвой той же энергии, что ныне зовётся «прогрессом».
Эта история – о тех, кто осмелился усомниться.
Граф Дмитрий Волков, гений-изгой, чьё детище – Эфирный Двигатель – стало петлёй на шее Империи.
Цесаревна Анна, дочь царя, разрывающаяся между долгом и жаждой спасти тех, кого её отец именует «винтиками».
Иван-Сталь, автомат с душой философа, ищущий смысл в гудении своих шестерёнок.
И Старец Силуан, пророк из глухих лесов, который кричит, что Эфириум – это ключ к Апокалипсису: «Он разбудит тех, кто спал в камне, и мёртвые восстанут из пара»
«Когда механик становится богом, а бог – лишь шестернёй в машине, что остаётся людям?
Сражаться. Или стать топливом для вечного двигателя…»
Последняя запись в журнале Эфирного Двигателя, автор неизвестен.
Здесь, в мире, где пар смешался с кровью, а старые боги говорят через скрип железа, каждый выбор ведёт к жертве. Можно ли остановить машину, не убив империю? И что дороже – будущее человечества или душа тех, кого мы назвали машинами?
Держитесь крепче.
Поезд в ад уже набрал ход.
ПРОЛОГ
Архангельск, Уральские рудники, 1715 год.
Темнота шахт была густой, как смола. Воздух пропитался запахом серы и пота, а где-то в вышине, за километрами камня, бушевала сибирская зима. Но здесь, в чреве горы, царили вечный потоп – потоп тишины, прерываемой лишь скрежетом кирок да хриплым дыханием «паровых кляч».
Каторжники, прикованные к своим экзоскелетам, копали. Ржавые механизмы на их спинах шипели, поршни выли, как голодные волки. Каждый «кляч» – железный ошейник с трубками, впивающимся в вены, – качал им в кровь черный чай с перцем, чтобы не уснули. Чтобы копали.
– Эй, Гришка, глянь-ка! – прохрипел полуслепой старик, тыча киркой в стену. Его экзоскелет, похожий на скрюченного паука, скрипел при каждом движении. – Кажись на жилу наткнулись…
Григорий Сухов, купец-старообрядец, чьё лицо скрывал шрам от клейма «ВОР», подполз ближе. Его «кляч» давно сломался, и он волочил за собой гремящие цепи. В свете фонаря с эфирной лампой (редкая роскошь для шахты) стена мерцала. Не синевой меди или серебра, а зелёным – глубинным, пульсирующим.
