Минск, 1997 год
Еще светила не выключенная стеклянная прикроватная лампа, под зеленым абажуром которой маленький металлический выключатель слегка покачивался от едва ощутимого дуновения ветра из приоткрытой форточки. Еще не было слышно, чтобы местный дворник под окном равномерно принялся шоркать метлой, сметая с тротуара ворох упавших листьев. Еще тлели и изящно клубились тончайшие коричневые ароматические палочки в пузатой вазочке, оставленной кем-то на витиеватом антикварном комоде, и настенные часы громко и методично тикали, ежесекундно отщелкивая неумолимый бег времени. Еще царила темнота вокруг, но отчего-то он проснулся среди ночи изрядно взмокшим. В поту нащупал очки в большой роговой оправе и рядом пухлую подушку, до сей поры хранившую дивный аромат, колдовской и сказочный в несовместимом с реальностью совершенстве, тут же уткнулся в смятую наволочку, наслаждаясь и упиваясь незнакомым прежде пьянящим запахом, и замер. Давно ли она ушла? Женщина, которая безвозвратно свела его с ума. Незаметно испарилась по-английски, пока он спал… Не открывая глаз, несколько минут мужчина лежал неподвижно, и вдруг все, что случилось ночью, в голове пронеслось, как ураган: ее совершенное нагое тело с нежными руками, длинные шелковые пряди волос, ниспадающие на девственно гладкую кожу, откровенная податливость смелых желаний, порывистая и горячая страсть, поражающая стремительностью и несказанной силой. И внезапно слезы хлынули из него, как наваждение, как капли отчаяния и счастья одновременно. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, словно летел на крыльях высоко над облаками и падал без страховки в штормовое пространство океана.
Выплакавшись, наконец, мужчина встал, огляделся, машинально подобрал с мягкого ковра разбросанную одежду и направился в ванную. Виктор пристально всматривался в свое мутное отражение в зеркале, пытаясь угадать, кто же теперь стоит перед ним: честный и порядочный семьянин с двадцатилетним стажем, лишь однажды оступившийся по нелепой случайности, или жаждущий новых приключений полигамный авантюрист, не устоявший перед чарами и красотой исключительно необыкновенной женщины. Трудно представить, что творилось в его душе в этот момент. «На роль Дон Жуана совсем не гожусь!» – пощупав посредственные физические данные в виде рыхлых плеч и невзрачной впалой груди, уныло умозаключил любовник и закурил. «Что же привлекло во мне такую шикарную даму, ума не приложу?» – этот вопрос задавал Виктор Алексеевич себе не единожды, но ответа не получал, кроме уклончивой таинственной улыбки обворожительной дамы. Однако удивительно, что сейчас, после бурно проведенной ночи в гостинице, он почувствовал себя счастливым, во всяком случае, прежде это чувство ему было мало знакомо. И те небольшие угрызения совести, что поначалу поднялись из недр его существа, вдруг исчезли без следа. Потушив ароматные палочки, мужчина стремительно вышел из номера, не дожидаясь рассвета.
Не хотелось брать такси. Полон сил, словно влюбленный романтический юноша, худой пятидесятилетний человек в длинном сером плаще и фетровой шляпе, с кожаным дипломатом в руке, причудливо шел по пустынной улице, бормоча вполголоса надоедливую мелодию, незаметно подпрыгивая на ходу на третьем такте, тут же, опомнившись, виновато озираясь по сторонам, словно чокнутый. Радостный, он добрался до дома, в котором все еще спали.
В спальне, в поисках свежей одежды копаясь в стенном шкафу, влюбленный романтик нечаянно уронил кожаный ремень, и тот грохнулся на пол внушительной металлической пряжкой вниз.
