Глава Первая. Домовой, явись
– Так зачем, говоришь, тебя к нам прислали?
Чур-председатель спросил вроде рассеянно, а зыркнул на Ивана быстро и колко. Он с самой встречи нет-нет да и кидал подозрительные взгляды. Было из-за чего. Иван Велесов, прибывший час назад на вакансию сельского лекаря и чуть не разворотивший своими габаритами пол-избы, был похож на кого угодно, только не на врачевателя.
Иван покачал головой и сгрузил объемный рюкзак на ближайшую лавку.
– Так я и не говорил, – пробасил он добродушно и улыбнулся как можно шире, в свою очередь рассматривая председателя. Как-то так вышло – с чурами ему по жизни пересекаться не приходилось. В Столице они почти вывелись: межевать столичные бетонные коробки не имело смысла, так что настоящего чура теперь можно было встретить только на земле, в деревне вроде Ярового. Вот и поглядывал Иван с интересом. Но ничего необычного не обнаружил: маленького роста, суетливый, даже можно сказать, беспокойный мужичок. Одет не по летней погоде – в тёплое. А вот глаза живые, внимательные. – Да и ты не спрашивал, Захар Никодимыч.
– Ну то да, – усмехнулся председатель, продолжая рассматривать вязь татуировок-рун, что вились по ивановой бычьей шее. – И всё-таки?
– Федеральная программа повышения квалификации медицинского обслуживания в деревнях и сёлах, – выдал Иван заранее приготовленную ложь и, чтобы не увязнуть в неудобной теме, как в местном болоте, надавил председателю на больную мозоль. – У вас же тут лекаря отродясь не было. Только травница – да и та померла.
Председатель махнул рукой:
– И то правда, упокой боги её душу, – сказал и сдался. – Ты не обижайся, я ж не просто так выспрашиваю. Ты к нам из Столицы, а оттуда добровольно в нашу глухомань кто поедет? Разве что в ссылку. Осерчал на тебя кто, Иван? Или сам прячешься?
– Зря ты на свою деревню наговариваешь, Захар Никодимыч, – ушёл от прямого ответа Иван, теребя завязки рюкзака. – Яровое место хорошее. Сильное.
– Была сила, – отозвался председатель, посматривая, как Иван управляется с вещами. – Только вышла вся. И ты мне зубы не заговаривай. Ты по обличью-то настоящий волот-богатырь. У тебя руки вон какие. Ты как ими врачевать-то собираешься?
Иван задумчиво глянул на свои лапы-лопаты и хмыкнул густым басом так, что за печкой что-то вздрогнуло и упало:
– Ты мои руки в работе не видел, Захар Никодимыч. Да и надеюсь – не увидишь никогда.
– На всё воля богов. Тут принимать-то будешь? – обмахнул шапкой пространство председатель.
Иван ещё разок окинул избу взглядом: большая, светлая. Вдоль бревенчатых стен лавки, посередке – основательный стол, печь в углу. Всё как полагается. Никаких следов запустения, наоборот: на столе вышитая скатерть, на стене ходики, в дальнем углу – широкая кровать с аккуратной стопкой подушек: снизу большая, на самом верху махонькая, смешная. Только чайник на столе – обычный, электрический. Деревня-не-деревня, а цивилизация и сюда добралась. В общем, сразу видно – хорошо за домом смотрели.
– Тут, – кивнул.
– И явней, и навней? Ну, то есть… явных и навных? – торопливо поправил сам себя председатель, пугливо поглядывая на Ивана и прикидывая, услышана ли оговорка. Суетиться и подозревать всех и вся ему по должности, видимо, полагалось, а по натуре чуровской – всех опекать. Как эти два стремления в нём уживались – было непонятно, но председатель и правда казался дюже дёрганным.
– А много? Навней-то? – ответил вопросом на вопрос Иван, вслед за председателем пренебрегая официальной терминологией.
– Познакомишься… – ушёл от прямого ответа председатель и хитро улыбнулся. Иван только пожал плечами. Что тут скажешь? Навные – представители Нави – бывали всякими, а закон, поди, в Яровом свой – тут до Столицы тысячи две километров. Разбираться не поедут. Так что встретить можно было кого угодно.
