Когда жизнь остается позади, а половина пути уже пройдена, поздно и глупо смотреть по сторонам, но Андрей ничего не мог с собой поделать. Тонкий луч карманного фонаря выхватывал из темноты неокрашенные кирпичные стены и бетонную балку вместо потолка, а под ногами простиралась непроглядная черная бездна. До потолка можно запросто дотронуться рукой, дотянуться до стен гораздо сложнее.
Последнее не остановило неизвестных художников и поэтов, пишущих и рисующих в мрачном готическом стиле. «Ты идешь дорогой в АД» – гласила надпись, уместившаяся на четырех кирпичах по правую руку. Колени Зарубина невольно вздрогнули, стоило представить человека, выводящего две последние буквы.
Чтобы закончить фразу, нужно упереться рукой о кирпичную стену, иначе до нее попросту не дотянешься – и это при том, что ноги стоят на узком металлическом рельсе, под которым простирается темная глубина, состоящая из тридцати этажей пустого пространства. Велика вероятность, что человек, оставивший миру последнее послание, расслабил руку и уронил свое тело вниз.
Андрей задумался – стоит ли ему поступить подобным образом, но выгнал из головы непрошенную мысль, решив честно преодолеть последний путь. Под надписью «в АД» – на более достижимом расстоянии – уместилось граффити, изображающее дьявола. Огромное красное лицо, походящее формой на перезревшую тыкву, украшала плотоядная улыбка и хитрые глаза, которые, казалось, заглядывали в душу. Голова не имела туловища, или рогов, но князь тьмы получился отменно.
«Здесь был Игнат» – кричало с левой стороны, я рядом более серьезные тексты: «братья и сестры, увидимся в аду» и «пройди до конца, оставаясь человеком». Последняя фраза не имела восклицательного знака, но очень весомо мотивировала Андрея. «Здесь обрывается мой путь» – на уровне колен и красным мелом. Зарубин собирался сделать следующий шаг, когда на глаза попался последний заголовок.
Аккуратным почерком и простым карандашом, спрятанные от глаз среди цветных посланий, были выведены несколько строк, которые впечатались в мозг Андрея – «Делаю последний шаг, но сохраняю любовь к тебе, Света». Скорей всего Света не читала последние слова, пропитанные преданностью и искренней любовью. Стоило этой мысли прийти в голову, как внутри Зарубина разжалась пружина, по телу прокатилась волна дрожи.
Ладонь разжалась, выпуская фонарь, луч завертелся, удаляюсь в бездонную пропасть. Через несколько секунд свет внизу полностью растворился. Андрей прислушивался, но не услышал звука от падения ключей, он оказался в полной темноте, окруженный эхом собственного дыхания. Металлический рельс, на котором он стоял, имел в ширину не более двадцати сантиметров, а по бокам ровные стены из растрескавшихся кирпичей – никакой надежды, если оступишься. Впрочем, те немногие, кто приходил сюда, оставляли надежду в начале подъема.
Недостроенный завод, напоминающий гигантского робота, начинал существование в советскую эпоху. Большая часть ангаров развалилась несколько десятилетий назад, но башня-небоскреб грандиозно возвышалась на окраине города. На самом верху, как гласили городские легенды, начинался металлический желоб, обрывающийся в бездонный колодец.
«Тропа самоубийц» – кричали заголовки газет, когда общественность пыталась повлиять на городские власти. Дальнейшая история терялась в легендах. Или администрация не нашла деньги на снос здания, или все дело в жилых высотках, стоящих в стороне, но в зоне досягаемости здания-завода. Так, или иначе, но башня простояла еще несколько десятилетий, гостеприимно маня отчаявшихся романтиков.
