Не трогай свое лицо руками
– У нас убийство, – буркнул дежурный сержант и бросил передо мной на стол тонкую коричневую папку с надписью «Дело».
– Это что, что-то старое?
– Нет, это что-то новое, – передразнил меня подошедший незаметно Капитан с чашкой кофе в руке. Капитан не пил в участке кофе из стаканчиков, как другие офицеры, у него была своя, персональная чашка, которую он иногда мыл и прятал в стол, когда уезжал из участка. Чашка была предметом пристального внимания со стороны коллег: ее воровали, в нее наливали, ну, чего только в нее ни наливали, и вытворяли прочие глупости. Чашка была надщерблённая, в темных полосках от кофе, которые уже не отмывались, но Капитан ее не менял и все так же рьяно защищал от посягательств.
– Почему же тогда уже «Дело»? – удивилась я.
– Там история такая глупая, нашли тело в соседнем секторе, они открыли дело, начали искать, а тут оказалось, что все не так просто, и коронер сказал, что раз голова лежала в нашем секторе, то и все тело наше, несмотря на то, что все остальное лежало в пятнадцати метрах и у соседей.
– Ого! Начало звучит многообещающе.
Я открыла папку: протокол осмотра места обнаружения трупа, протокол осмотра трупа, пара протоколов опроса свидетелей, которые ничего не видели, а потому совершенно не свидетели, и, естественно, решение коронера о передаче дела нам. Негусто так для четырех дней работы. Капитан возмутился: «Где анализ ДНК?!», влез в систему и начал искать по номеру дела. Анализа не было.
– Ну что за черт?! – ругнулся он. Тут к нам опять подошел дежурный сержант.
– Да кое-кто просто именинник сегодня! – сержант рассмеялся и кинул на стол еще две папки, каждая из которых была толще раз в десять первой.
– А это что за черт? – только и успел крикнуть ему вслед Капитан. Но сержант уже не слышал, разнося дальше почту.
Обе папки были делами по убийствам, одно – двухмесячной давности, другое – полугодичной. Оба дела – висяки, следствие приостановлено, убийцы не найдены, в обеих папках первыми листами лежали решения об объединении дел в одно производство.
Капитан был единственным офицером в нашем участке, у кого не было напарника, хотя он был старшим детективом. Вернее, напарник у него когда-то был, но после ее гибели никто не хотел с ним работать. Нет, не из-за суеверий – полицейские часто гибнут, что поделать, работа такая, а из-за того, как она погибла.
Он перешел в наш округ после этого скандала. Народ в участке шептался, что неудивительно. Звания его не лишили, но в должности понизили так, что наш шеф и Капитан были в одном звании. И понятно, что никто не стал называть его ни по имени, ни по фамилии, а только Капитан.
Как Капитан оскандалился, знали все в Городе. Он умудрился потерять вещдоки по очень важному, знаковому и политическому делу. Теперь, когда я знаю Капитана получше, мне совершенно ясно, что ничего он не терял, такой человек ничего потерять не может. А раз после этого случая от Капитана ушла жена, а главной подозреваемой по тому делу была женщина, то мне больше и не надо ничего объяснять, мне как раз все понятно.
У нас с ним полное взаимопонимание: он воспринимает меня как смешную обезьянку, глупую, молодую и малообразованную в его понимании, я его – как отличный способ увидеть представителя мира, который я никогда не знала и только учила на уроках истории у абсолютно нудной и неинтересной пани Лаврак, которая даже про средние века умудрялась рассказывать так, что хотелось выйти в окно от тоски.
Больше всего в наших разговорах я люблю, когда Капитан, выпив что-то алкогольное, а он ретроградно пьет алкоголь, не любит ни новые химические вещества, ни сверхновые нейронные, говорит, явно кого-то цитируя, «не надо срать мне в голову», когда я предлагаю ему оттянуться, используя новинки, начинает вспоминать былые времена.
