— Они идут! — кричала Ада, выбегая мне навстречу, хотя
колокольный набат и без неё донёс до меня эту новость.
Два поворота узкого каменного
коридора, широкая арка и мы вылетели на передний двор монастыря.
Центральные ворота уже практически полностью открыты, а на мост
через ров поднялась крытая повозка. Две сестры на козлах выглядели
потрёпанными и не особо радостными, но стоило пересечь стену, как
на их лицах появились вымученные улыбки.
— Всего две, — почти плача
произнесла Ада, зажимая рот рукой.
— Не вздумай плакать! — ущипнула я
её за руку, чтобы слёзы, которые и выкатиться ещё не успели из
глаз, высохли там же. — Не приведи Пресветлый Охотник, матери
увидят. Нам обеим несдобровать.
— Я не плачу. Я стану сильной.
Когда-нибудь я обязательно стану такой же сильной, как и ты, Баду,
— задрала она по-детски ещё кругленький подбородок, но в
серо-зелёных глазах всё ещё стояла злосчастная влага.
— Обязательно станешь, сестра, —
взяла я её за руку и повела ближе к повозке.
Сёстры уже спрыгнули на землю. Вот
тут-то и выяснилось, что в самой повозке кроме волка есть ещё
кое-кто. Мать-настоятельница стянула брезент, оголяя содержимое.
Все собравшиеся во дворе тут же отпрянули на пару шагов, а
большинство вложило стрелы в луки и натянуло тетивы.
В специальной клетке, которая и была
основой повозки, вздыбив серую шерсть от загривка до кончика хвоста
сверкал на нас бесовскими жёлтыми глазами волк, вцепившийся пастью
в правое плечо Ютраты. Девушка лежала на полу клетки, грязная и еле
живая. Её одежда изорвана, вся в засохших и свежих пятнах крови.
Только слегка вздымающаяся грудь давала повод считать, что сестра
всё ещё жива.
— Убить! – громче колокола прозвучал
приказ матери-настоятельницы.
Секунда тишины и свист от нескольких
выпущенных стрел пронзает мои перепонки и навсегда остаётся в
памяти и сердце. Волк дёрнулся всем телом, выпустил плечо Ютраты и,
я могу поклясться, что в его взгляде было столько удивления и
жалости, что можно было затопить всё вокруг. Несколько мгновений он
стоял на трясущихся лапах, по шерсти стекали капли крови, а в
глазах стояли слёзы. Никогда не думала, что волки могут плакать. Но
именно сейчас он неотрывно смотрел мне в глаза, и крупная слеза
орошала короткую шерсть на морде. В тот момент, когда его глаза
помутнели и закатились, мне захотелось кричать, но я позволила себе
лишь до крови сжать кулаки и глубоко вдохнуть. Безжизненное тело
волка упало на пол клетки, даже не придавив Ютрату.
Три девушки двинулись к клетке. Что
они собирались сделать?
— Убить, — второй приказ в полнейшей
тишине выбил из меня только что набранный в лёгкие воздух. — Не
смотрите так. Она мертва. Волк заразил её своим проклятьем. Если не
убить её сейчас, в ближайшее полнолуние она станет таким же
монстром, и уже она будет охотиться на вас. А кого-то и убьёт, даже
не вспомнив вас.
Послышались вздохи и шмыганья.
Сёстры переминались с ноги на ногу, но выстрелить в ту, с которой
многие годы росли вместе, делились конспектами, таскали булочки с
кухни и многие часы тренировались на полигонах, не могли.
Единственный свист стрелы, лично выпущенной настоятельницей, отсёк
мою прошлую жизнь от будущей. В настоящий момент я ещё не знала,
насколько судьбоносным станет для меня этот день.
Приказ не расходиться по кельям, а
идти в общую залу, мной воспринялся как издевательство. А уж лекция
о способе передачи волчьего проклятья, и вовсе не принесла
облегчения.
— Баду, задержись, — словно нож в
спину вонзился приказ настоятельницы после того, как лекция
закончилась для всех.
— Да, матерь, — развернулась я к ней
лицом и почтительно склонила голову, а на самом деле, не могла
пересилить себя и взглянуть на ту, что с такой лёгкостью убила мою
подругу.
