За окнами нового прибежища открывался вид на белоснежный мраморный фонтан и яркие цветочные ряды, источающие нежные ароматы, особенно по утрам, когда Краузе в одиночестве завтракал на небольшом патио. Одноэтажный гостевой дом, скрытый за посадками туй и горных сосен, казался ловушкой, из которой трудно выбраться. Эрих не испытывал облегчения ни от щебетания птиц, ни от ласкающего солнца, ни от созерцания ухоженного сада. Сердце было вместилищем пустоты, где каждый крик души затихал без эха.
Со дня выписки ордера на его арест прошли две невыносимо долгие недели. Все эти дни Эрих жил в строгой изоляции. Никто кроме Ларисы и ее ассистента с ним не контактировал. Прислуге говорить с ним запрещалось, комнаты убирались в его отсутствие, а секьюрити, увидев его на дорожке в парке или на пути в тренажерный зал, поспешно отворачивались. Краузе страдал от одиночества и отсутствия привычно-рабочей атмосферы. Чем только он не пытался себя отвлечь: собирал материал для новой книги, изучал итальянский язык, просматривал записи самых сложных сеансов, но мысли настойчиво возвращались к покойной жене и поиску убийцы.
Ночами, когда сон обходил его стороной, он вновь и вновь переживал интимные моменты с Еленой. Вспоминал, как она шептала ему слова любви, нежно гладила, прижимаясь обнаженным телом. Ее присутствие, то ускользающее, то почти реальное, казалось сюрреалистичным – словно ради этих ночей она преодолевала границы времени и пространства. Каждое ее прикосновение источало нежность и обещание вечности. Но с рассветом иллюзия рассеивалась, оставляя его в пустоте, лишенной радости и надежды.
После утреннего ду́ша Эрих сварил кофе и вышел на патио с планшетом. Открыл новостную ленту и, пробежавшись по заголовкам, не без удовольствия убедился, что Эдуарду Филипповичу все еще удается сдерживать прессу. В почте Эрих обнаружил два письма: одно от детектива Крюкова, другое – от ассистента Давида. Подробное описание новостей школы гипноза вызвали досаду и раздражение. Ассистент сообщил, что Петрасевич с большим воодушевлением приступил к работе.
Послышались шаги, Эрих поднял голову и увидел улыбающегося ассистента Панкратовых. Обычно в общении он был насторожен и тщательно подбирал слова. Эрих отложил планшет и замер в ожидании.
– Доброе утро, Эрих Карлович!
– Доброе, – Краузе отпил глоток кофе.
– Лариса Викторовна просила меня напомнить вам о приеме. Гости приедут в семь.
Эриху не хотелось покидать комфортное убежище, к тому же это могло вызвать проблемы со следствием, поэтому он решил посеять сомнение:
– Не слишком ли это рискованно?
– Петр Семенович одобрил.
– К сожалению, у меня нет соответствующего гардероба, – предпринял Эрих последнюю попытку.
– Смокинг, туфли и рубашку вам принесут после обеда.
Не дождавшись ответа, ассистент быстро зашагал по тропинке к особняку.
Эрих проводил его взглядом, размял онемевшие костяшки пальцев и скривился от предстоящего испытания. Сегодня Панкратовы официально представят друзьям и родне жениха Зои. Эрих предположил, что Лариса настаивает на его присутствии, чтобы проверить реакцию дочери. Если случится срыв, то пусть это будет под ее неусыпным контролем.
Вспомнив о письме Крюкова, он снова открыл почту. Михаил сообщил, что добрался до Ниццы. Единственное, что пока удалось ему узнать, это имя владельца отеля – месье Гроссо, который, кстати, выставил здание на продажу сразу после убийства Елены. В ближайшие дни Крюков намеревался собрать о нем информацию. Такого человека Эрих не знал, о чем и написал детективу. Прикрепив стикер с именем на перекочевавший из коттеджа в гостевой дом ватман с уликами, он направился в кабинет, намереваясь пару часов поработать над новой книгой.
