В окно бил раскаленный степной воздух. Юлька пропустила между пальцами растрепанные волосы, убирая светлую челку с лица, и зубасто улыбнулась несущемуся навстречу желто-зеленому простору.
Большое приключение – впереди ждало именно оно – будоражило до сумасшествия: ну невозможно же, невозможно просто смотреть. Юлька вскочила, высунулась в окно почти по пояс и закричала:
– Свобо-о-ода! – майка задралась, оголив загорелую поясницу и ряд хрупких позвонков, но Юльке было плевать. С заднего сиденья радостно подхватила Лиля, на два голоса понеслось над дорогой «свобо-о-ода!»
Ян расхохотался и, придерживая руль правой рукой, тоже высунулся наружу:
– Встреча-ай, Хака-а-асия!
– Эй, очумел?! – заколотила по спинке водительского кресла Лиля. – На дорогу смотри!
– Трусишь? – Ян коротко обернулся, одарил Лилю ехидным взглядом – машина резко вильнула. Лилю бросило на дверь, локоть обожгло болью. – Ой, сусль! Мы чуть не наехали на сусля! И еще один! – машина снова вильнула.
– Какой на хрен сусль! Идиот!
– Да не кипишуй, Лилька, а то у тебя лицо как помидор. Я экстримвождение сдавал!
Щеки и уши и правда полыхали, Лиля краснела на раз-два, некрасивыми пятнами, – расплата за буйное пламя кудряшек, вечно торчащих во все стороны, – и бесилась из-за этой своей особенности.
– Экстремал хренов!
– Да брось, Лил, весело же! – заливалась Юлька. Она успела нырнуть обратно в машину перед дурацким финтом Яна и теперь устраивалась в штурманском кресле, закинув ноги на крышку бардачка. – Черт, я мошку проглотила! Для завтрака маловато… Лил, что у нас там в запасах?
Лиля выудила из пакета между сиденьями пачку мармеладных мишек и бросила подруге.
– Отлично! – Юлька зашуршала упаковкой, закинула несколько ярких мармеладок в улыбающийся рот и потянулась к Яну:
– Будешь? – не отрывая взгляда от дороги, Ян клацнул зубами, словно хотел откусить Юльке палец. – Не хулигань!
Юлька снова протянула мармеладку, Ян осторожно взял ее зубами.
Лиля фыркнула: началось! Брачные игры наметились еще в самолете, наблюдать за Юлькой и Яном было и забавно, и раздражающе сразу. Лиля переключила внимание на музыку, льющуюся из колонок.
– О-о-о-о, – подалась вперед, встряхнула рыжими кудряшками. – Громче, громче делайте – песня огонь! – и моментально подхватила: – Должен же растаять хоть кто-то…
Машина катила по степям Хакасии, а из окон в три голоса поверх вокала солиста Сплинов громыхало:
– Скоро рассвет! Выхода нет! Ключ поверни, и по-ле-те-ли…
***
Солнечно-желтую поверх голубой. Переплести. Затянуть. Повторить. А теперь зеленую поверх желтой. Черт! Узелок.
Лиля отцепила приколотую к джинсам булавку и склонилась над фенечкой. Прищурилась, пытаясь поддеть неправильно затянутый узелок, распустить, не растрепав, нить мулине. Одно неловкое движение, – и фенечка получится неаккуратной.
Ничего не видно. Лиля взглянула в окно:
– Темнеет…
Юлька встрепенулась. Подняла темные очки на лоб. За окном все также тянулась бесконечная степь.
– И правда. Ян, скоро там озеро?
Ян задумчиво постучал пальцами по рулю.
– Прилично… Говорил же, нужно выезжать утром. Кое-кто слишком долго собирался.
Лиля возмутилась:
– Ты вообще дрых почти до двенадцати!
– Ладно, не гони волну, – он примирительно поднял ладони. – Найдем приличный съезд и встанем на ночевку. Мы же никуда не торопимся.
Все примолкли. Лиля свернула недоделанную фенечку и сложила в передний кармашек рюкзака. Забралась с ногами на сиденье, обняла округлые коленки. Желтый свет фар все заметнее резал густеющий синевой воздух.
Юлька больше не дремала. Блуждала взглядом по травяному морю за окном.
– Попробуем-ка сюда, – Ян вывернул руль. Машину тряхнуло на кочке, асфальт сменился колеей проселка. По железным бокам застучали стебли высоких трав. Перед лобовым стеклом роилось взбудораженное полчище мошки. Юлька ойкнула и спешно подняла стекло.
