Наконец-то праздник! С рассвета
слышны звуки строительства – мужчины наспех сколачивают столы.
Отовсюду доносятся запахи нехитрой снеди – угощения собираем всем
миром, кто сколько может. Таково устройство общины. В каждом
отсталом квартале свои правила, но именно наш славится
дружественностью и взаимовыручкой. А как иначе? В Империи у бедноты
не так много радостей в жизни. В основном тяжелый труд и думы о
пропитании. А хорошие отношения с соседями порой дают больше, чем
стоят. У меня сегодня и вовсе особенный день. С пробуждения будто
на иголках. Стащила у тети косметику, стоило ей выйти за дверь.
Хотя не такое уж это событие по трущобным меркам – еще одна девушка
повзрослела и решила отдать невинность соседскому парню. Ничего
выдающегося. Но у меня все рвется внутри от предчувствия – расскажу
Тому о своих чувствах. Точнее просто приглашу к себе – на второй
этаж деревянного пристроя к ветхому каменному дому времен
Объединения. Никого я еще не звала в собственный угол, а теперь
решилась. Том просто замечательный, мы знакомы с детства. Думаю,
станем отличной парой, будем вдвоем выживать среди тягот бедняцкого
квартала. Главное, с детьми не торопиться. Малыш в нашем случае –
это настоящая роскошь. У тети нет своих детей, хотя она уже
немолода. Наверное, дело во мне - ей пришлось воспитывать
племянницу после того, как брат с женой бесследно сгинули на
рудниках.
Подкрасила губы, огладила платье,
которое из повседневного превратилось в нарядное благодаря пришитым
разноцветным лентам. Уж не знаю, где тетя их взяла. Вероятно,
выменяла на что-то. А когда протягивала мне вчера, подмигнула. Тоже
считает, что выросла. Да и мои вздохи по Тому наверняка не раз
видела. Распахнула дверь и поторопилась к празднующим. Времени на
веселье совсем мало – с наступлением темноты мы обязаны разойтись
по домам. Конечно, продолжим веселиться потихоньку. В такие дни
министерские гончие закрывают глаза на нарушение комендантского
часа. Наказания начнутся завтра, если кто-то на завод или службу
проспит.
Аккуратно пробираюсь между соседями,
обмениваюсь со всеми приветливыми улыбками, а сама выискиваю в
толпе Тома. Его что-то нигде не видно. Чтобы занять себя чем-то,
набираю на тарелку разнообразной еды, хотя есть совсем не хочется.
Я так взволнована, что кусок в горло не лезет. Наконец, вижу его
вихрастую макушку и бросаюсь в ту сторону, позабыв о праздничных
блюдах.
- Том! - хватаю за руку. – Пошли
скорей танцевать!
Музыка уже звучит, музыканты
стараются, а парочки занимают свободное пространство между столами.
Том как-то нехотя, но идет за мной. Не сильно он радостный, но
сейчас мы это исправим. Какое-то время танцуем молча, изо всех сил
улыбаюсь ему. Хочу чтобы заметил – и помаду, и яркие ленты, и
приспущенный лиф платья. Кровь стучит в висках, хочу кричать о том,
как я счастлива. Постепенно музыка затихает, Том наклоняется и
упирается в мой лоб своим.
- Ты сегодня очень красивая,
Майра.
Сердце замирает, а потом моментально
пускается вскачь. Хочется поцеловать его сейчас же, немедленно! Но
останавливаю себя - стоит сохранить все втайне от соседей, хотя бы
ненадолго. Беру Тома за руку и настойчиво тяну в сторону нашей с
тетей хибарки. Он не сопротивляется, хватает по пути со столов, что
под руку подвернется, и сует за пазуху. Отлично! Еще и поедим
после. От этих мыслей бросает в жар, щеки начинают гореть, и я еще
сильнее стискиваю ладонь Тома. Медленно пробираемся через толпу,
некоторые бросают на нас многозначительные взгляды – как бы сплетни
не опередили само событие. Наконец, затягиваю Тома в приоткрытые,
покосившиеся двери. Он начинает спешно выкладывать все на стол,
примостившийся в дальнем углу, а я поднимаюсь наверх. Хочу еще раз
проверить, что все идеально. Спустя пару минут, выдохнув и
посмотревшись в осколок зеркала, свешиваюсь через перила. Кажется,
Том только сейчас понял, зачем я его сюда привела. Он мнется
посреди комнаты и периодически косится в сторону выхода. Неужели не
нравлюсь ему? Или просто смутился, догадавшись?
