С чего началась война с Вольфами, не
помнил, пожалуй, и сам Вожак. Впрочем, вру. Память у Акамира Лютого
была, как у слона. Вот только пользовался он ею по своему
усмотрению. Если надо было, мог вспомнить о самых мелких
подробностях заключенной четверть века назад сделки, а если не
надо… Я, лично, слишком дорожу своей шкурой, чтобы задавать Вожаку
неприятные вопросы. Особенно после того, как наши им двадцать
второго декабря продули со счётом 7:0.
Как бы там ни было, с Вольфами мы не
то чтобы воевали – на убийство без суда у нас уже добрую сотню лет
табу, – скорее, по-тихому друг друга ненавидели, и пакостили
помаленьку. Мы у них тендер на строительство отожмём, они подгонят
геологам идею искать залежи медной руды на нашей территории. А кому
понравится, что под его окнами днём и ночью шастает толпа бородатых
мужиков с гитарой и альпинистским топориком наперевес?
Но главное, ни мы, ни они в одиночку
да без надобности на территорию друг друга старались не соваться.
Да и я, скажи мне Виталик заранее, куда мы летим, ни за что не
согласилась бы составить ему компанию.
С Виталиком я познакомилась в мае,
на вечеринке, которую устраивала моя соседка по комнате. Вечеринка
была не в общежитии педагогического университета, где мы с ней
постигали азы наук, а в доме её родителей, трёхэтажном особняке с
садом, площадкой для пикника и огромным бассейном, на берегу
которого я и повстречала своего парня.
Он был невероятно милым. Растерянные
глаза за тонкими линзами очков, длинная чёлка, движения мягкие, но
уверенные. Он помог мне выбраться из воды, принёс безалкогольный
махито, а потом мы до рассвета болтали с ним о чём только можно,
спорили о кино – Виталик оказался большим поклонником Чарли
Чаплина, – плавали, снова спорили, танцевали. И ни разу – ни разу!
– парень не попытался засунуть руки мне под платье или прижаться
мокрыми губами к шее. Не отпускал пошлых шуточек, не поправлял
демонстративно стояк в штанах, не звал в гости на пару палок чая и
не давил на меня зверем и животной силой.
Если коротко, вёл себя совсем не как
оборотень.
Потому что он не был оборотнем. И
именно этим меня покорил. Видели бы вы, как очаровательно он
покраснел, когда просил у меня номер телефона. А как он за мной
ухаживал! На первое свидание принёс букет сирени и повёл меня в
художественную галерею на выставку Юделя Пэна и сам, выгнав
навязчивого экскурсовода, рассказывал мне о судьбе живописца и о
том, какую роль он сыграл в творчестве Марка Шагала.
Сказать, что парень мне понравился –
ничего не сказать. Я влюбилась в него по уши. В его мягкие манеры,
в его умение быть рядом, но при этом не давить и не навязываться. А
как сладко было с ним целоваться! Когда на пятом свидании он
впервые прикоснулся к моим губам, я чуть не умерла от восторга.
Была и дрожь в коленках, и бабочки в животе, и, что немаловажно,
очень хотелось продолжения.
И после трёх месяцев отношения я, не
стану скрывать, даже начала задумываться о том, чтобы перевести
наши отношения в другую плоскость и, наконец, расстаться с порядком
поднадоевшей мне невинностью.
Поэтому когда Виталик предложил
провести вместе выходные на даче его школьного товарища, я
согласилась, не раздумывая.
И лишь увидев за бортом вертолёта до
боли знакомые леса, всполошилась и наконец додумалась спросить, где
именно находится пресловутая дача, и только зубами щёлкнула,
услышав:
– В Волчьей долине. Совершенно
сказочные места, Руська. Один раз увидишь – навсегда полюбишь.
Угу. Полюбишь. А потом догонишь и
ещё раз полюбишь, особенно если учесть, что как раз по Волчьей
долине проходила граница между нашими землями и территорией
Вольфов.
Когда-то давно, я слышала, нашей
стае весь лес принадлежал, но чем-то не угодили Лютые предки
Владыке, и он сначала позволил пришлым селиться в Волчьей долине, а
позже и вовсе отдал им весь лес к западу от неё.
