Пока не познаешь ада, рай не имеет
ценности…
Пролог
– ЭЭЭЙЙЙ, ДИ-И-ЛА-АН! ВЫХОДИ, ТВОЮ МАТЬ! Тебе всё равно не
спрятаться! Лично для тебя я приготовил что-то намного интереснее,
чем смерть!
Этот голос пробирает до костей. Тягучий, хриплый, низкий,
мерзкий... От этого голоса и от слов, им брошенных, чувства
отчаяния и безысходности затапливают с новой силой. Но пока я не
готов сдаваться и всё ещё рассчитываю унести ноги...
Мне не стоило вламываться в этот дом, уповая на лёгкую наживу.
Не стоило тащить сюда парней и обещать им безопасность. Сейчас им
определённо легче, чем мне, потому что они уже ничего не чувствуют.
А я, истекая кровью, лежу за диваном в углу гостиной и слушаю этот
мерзкий голос, который, кажется, приближается.
Найдёт ли меня этот тип? Ответ очевиден – найдёт!
– Эй, Дилан! Выходи, и мы поговорим, – настойчиво требует он.
Потом, посмеиваясь, добавляет: – Ну или я буду говорить, а ты
послушаешь.
Его шаги слышны в паре ярдов от дивана. Затаив дыхание, я до
ломоты в пальцах сжимаю рукоятку биты. Рана в плече почти не
беспокоит, она совершенно точно не смертельная. И этот тип
отчего-то не собирается меня убивать. А я совершенно точно его
убью... За парней, которые уже мертвы, и для того, чтобы спастись
самому. И да, потом я отправлюсь к своему отцу, чтобы поквитаться
ещё и с ним. Потому что всё происходящее – его вина, чёрт возьми. И
он ответит!
Шаги замирают совсем близко, моё тело напрягается, и я готов
броситься и атаковать, собрав последние силы. У него есть пушка,
которой он воспользуется, скорее всего, но просто лежать здесь, за
диваном, и уповать на судьбу – совершенно точно не про меня.
Шаги возобновляются и начинают отдаляться. Это мой шанс. Рывком
поднимаюсь, перелетаю через спинку дивана и выбрасываю руку с битой
вперёд. Она обрушивается на голову владельца этого дома. Но то ли
голова его сделана из камня, то ли я так ослаб, но удар не даёт
ровным счётом ничего. В то время как я вложил в него слишком много
сил, которые тут же покидают меня. Плюс я потерял слишком много
крови... Мешком падаю на персидский ковёр, который только выглядит
мягко. Хочу подняться, но тяжёлый ботинок придавливает пробитое
плечо.
Твою мать...
Ствол, направленный прямо в лицо, вызывает лишь чувство
опустошённости. Страха нет. Я уже давно ничего не боюсь. В том
числе и смерти. Но умирать всё равно не планирую.
– Боишься? – со смешком спрашивает противный голос.
Я качаю головой в отрицании.
– А зря! Потому что я не стану тебя убивать. Но скоро ты сам
попросишь меня о смерти.
Потом он садится на корточки и прижимает ствол к ране на плече.
Я подавляю порыв вскрикнуть. Он надавливает сильнее, и я утробно
рычу.
– Ты вломился в мой дом, маленький выродок, – цедит он сквозь
зубы, – но именно тебя я и ждал. Ты станешь моей игрушкой и моим
оружием. Будешь делать то, за что даже в ад тебе будет закрыт
путь.
Ствол давит в рану всё сильнее. Этот человек получает
удовольствие от моих страданий. Он прав, я почти готов вымаливать у
него смерть. Почти. Но не стану. Ему меня не сломать.
– Крепкий орешек, – смеётся мерзкий голос. – А станешь ещё
крепче. Сильнее. Выносливее. Ты станешь таким выродком, что сам
себя возненавидишь! А заодно и человека, которого называешь отцом.
И когда ты будешь готов, я отправлю тебя к нему, Дилан!
Я смотрю на него с пониманием. И последнее, что вижу, это дикий
оскал безумца. А потом этот безумец дважды жмёт на курок, шпигуя
моё плечо новой порцией пуль.
От болевого шока сознание быстро ускользает от меня, и я падаю в
пропасть, наслаждаясь временной передышкой...
