Редактор Анастасия Тимофеева
Иллюстратор Надежда Федченко
© Вера Сафронова, 2025
© Надежда Федченко, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0068-1337-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моим дорогим одноклассникам, друзьям детства, учителям, родителям, бабушке и дедушке и всем, кто был рядом в моем далеком советском детстве.
«Обязательно пишите обо всем, что проживаете вы. Уйдете вы, уйдет ваше поколение, кто расскажет потомкам правду?» – эту фразу я услышала на одной литературной встрече.
Это было будто послание мне.
Узнать о жизни целого поколения можно только по правдивым рассказам очевидцев и современников. Ту самую – обычную правду жизни: как мы жили, как работали, как отдыхали, что ели, что пили, какую одежду носили, о чем говорили.
Так появились эти рассказы: про школу, про одноклассников, про родное село, в котором я родилась, про мои детские мечты и переживания.
Я изменила почти все имена и фамилии одноклассников и учителей, любое совпадение прошу считать случайным и не имеющим отношения к реальным людям.
Однако все истории настоящие. Наливайте в любимую чашку чай, усаживайтесь поудобнее и читайте.
Добро пожаловать в мир моего детства.
Мои первые воспоминания о детстве связаны с летом: начало 1980-х годов, мне четыре или пять лет, может, меньше. Мы живем в частном двухквартирном доме в районном центре, в селе. Во дворе папа построил качели: деревянное сидение со спинкой держалось на широких лентах из толстой черной резины. Эти ленты резины крепились наверху к металлической трубе. Труба была прикреплена к двум бревнам, стоящим вертикально. Резиновые ленты терлись о трубу и скрипели, когда я раскачивалась. Резина впивалась в ладони и оставляла красные полоски на моих руках. Руки пахли резиной.
Я любила свои качели. Любила качаться стоя и раскачивалась сильно, высоко, чтобы видеть выше забора. Когда я качалась, то обязательно громко пела: «Крыла-а-атые каче-е-ели-и-и летят, летят, ле-е-етя-я-ят!» Если качаешься на качелях, то петь нужно про качели, так думала я. Старалась петь громко, а если мимо проходили соседи, то я не смущалась, не замолкла, а, наоборот, пела еще громче. Прохожие улыбались. Им, прохожим, идти нужно было по тропинке вдоль нашего забора, как раз рядом с качелями. Концерт приходилось слушать.
Дом наш располагался на углу, в переулке между улицами Строительной и Комсомольской. На Комсомольской был асфальт. На Строительной и по нашему переулку его не было. Дорога у дома была сплошь из ям, которые накатывали автомобили и мотоциклы. В сухую погоду можно было идти посреди дороги, по всем ямкам и колдобинам, поднимая пыль за собой, но так редко ходили. Проще было идти вдоль забора, где росла редкая трава и земля была плотная и ровная. А вот если прошел дождь, то все ямки на дороге заполнялись жижей и дорога становилась визуально ровной. Но мы-то были в курсе, что проехать можно только на большой машине или, зная особые изгибы дороги и прижимаясь к заборам, на мотоцикле.
У папы был ИЖ голубого цвета с коляской. А у соседа напротив – зеленый «Урал». Я помню, как крепко держалась за ручку, сидя в коляске мотоцикла, и смотрела на серую жижу, в которую наполовину погружалось колесо, а мотоцикл немного кренился вбок. Мне казалось, что мотоцикл сейчас опрокинется и я упаду в эту жижу. Но папа знал все ямки и ехал вдоль забора аккуратно. Я не помню, чтобы взрослые возмущались по поводу дороги и отсутствия асфальта. А уж мы, дети, воспринимали это как норму жизни. Главное – после дождя выбраться на улицу Комсомольскую, пройдя наш участок и соседний. А там по асфальту можно было идти до самого центра села. Я старалась идти по переулку вдоль забора медленно и аккуратно, чтобы не запачкать туфельки, потом тщательно терла их об траву и, счастливая, цокала небольшими детскими каблучками по асфальту.
