Я постаралась подавить возникшую где-то внутри тоску.
Как он постарел – седой, шерсть свалялась, почти ослепший, прихрамывает. И всё равно, такой самостоятельный, важный – бежал один, без поводка, но всё же, присмотревшись можно было увидеть, как он тыкается в ноги, как, не видя меня, наступает на сапоги и ждёт, пока я подойду, дольше, чем обычно… Но главное, что живой и мы ещё можем гулять с ним вот так, вместе. Прогулки, что раньше растягивались в путь по три-четыре, а то и шесть километров пришлось прекратить, не выдерживали ноги, и отдышка мешала. Двенадцать лет – для человека это существенный отрезок времени, а для собаки – целая жизнь! Жизнь, его жизнь, а также моя.
Спустя неделю…
– Пойдём гулять, скорей, скорей! – Позвала я.
Он задорно выскочил из калитки и понёсся по тропинке, усеянной пожухлыми опавшими листьями, вниз – совсем, как молодой. Сегодня даже не хромает…, странно. Должно быть просто лучше себя почувствовал или потому что солнечно… Отгоняю возникшую мысль, – непонятно и ладно.
Октябрь за городом – не особо уютное время. Сырость, грязь и гнилая листва, бурый неприветливый подлесок, холодно. Небо – низко нависшее, тяжёлое, коварное, и хотя солнышко – никакого настроения. А тут – Май бежит, за ним три кошки! Ну, как не улыбнуться, даже не засмеяться? Весело – это мы все так гуляем. Впереди пёс, за ним пушистые кот и кошка, а замыкает шествие короткошерстный четырёхмесячный серый котёнок… Но сегодня я полностью сосредоточена на собаке. Май, как всегда по привычке, хорошенько потёрся спиной и боками о низкие кусты сирени, повалялся на куче песка, мокрого после дождя, покатался с боку на бок по уже почерневшей от сырости листве.
Идём тем же маршрутом – мимо поля, до шоссе, потом обратно. Кошки отстали, они сюда с нами не ходят.
Тихо, а как оживлённо было летом! В вечернем воздухе разливалось жужжание и стрекот насекомых, стрижи деловито отрабатывали высший пилотаж… А, как только темнело, появлялась весёлая семейка Нетопырей Карликов – мать и два детёныша. Я, которая не привыкла видеть летучих мышей на воле, да ещё так близко – любовалась, как на ожившую сказку! Май с трудом выдерживал их только ему различимый писк, стараясь поскорее утащить меня домой. А эти трое, – носились над полем, хватая на лету жуков и ночных мотыльков, и осыпали нас с Маем крылышками, не годными в пищу…
Сейчас, в октябре уже не увидишь в ночном небе пару перепончатых кожистых бесшумных крыльев – слишком холодно.
Почти подходим к калитке… Тут навстречу бабушка, смотрю а мой Май вдруг хромать снова начал.
– Ой, когда ж у него ножка пройдёт? – пожаловалась бабушка. – И видеть ещё хуже стал…
– Да он только что не хромал совсем! – вырвалось у меня.
Я уставилась на собаку. А ведь и правда, никакой хромоты минуту назад и в помине. И в глаза смотрел – умно и хитро, будто знает обо мне что-то, о чём даже я не догадываюсь.
Вот развеселил, обвёл вокруг пальца! Опускаюсь на корточки перед ним, с блаженством зарываюсь в его лохматую тёплую шерсть носом, обнимаю.
– Симулянт ты мой!!!
А в ответ – Гордость и Любовь самого большого в мире сердца.
Мы в ответе за тех, кого…
В связи с устоявшейся в Москве жарой у нас в кабинете было все плюс тридцать по Цельсию. Вентилятор из последних сил трудился на максимальной скорости, но движения воздуха почти не ощущалось. Цветы на подоконнике не зачахли только потому, что их поливали по два раза в день. Да и сами сотрудники от жары были никакие.
Сижу, значит, печатаю, никого не трогаю, мечтаю о большом сугробе снега или хотя бы о небольшом, но холодном дожде и тут мне на клавиатуру падает муха! Как она летела я видела краем глаза, а вот чего она вздумала на мой стол свалиться?! Ну, первая реакция – легкая брезгливость. Я то к клавиатуре пальцами прикасаюсь, а эта где летала, прежде чем ко мне шлепнуться, кто знает?…
