Дежурную оперативную группу КГБ вызвали на место происшествия в воскресенье в начале одиннадцатого ночи. Клубился туман, моросил дождь. Машина прибыла через полчаса, остановилась на обочине, осветив фарами милицейский "уазик", машину "скорой помощи", покосившийся штакетник забора. С этой стороны дороги – старые дома, уже назначенные под снос, с другой стороны подступили новостройки. Из темноты слышен стук колес товарняка и короткий гудок электрички, отсюда пешком до станции Лосиноостровская, – всего минут десять, не больше.
Приземистый деревянный дом с застекленной верандой стоял в глубине участка, за старой яблоней, все окна освещены, занавески задернуты. Из машины вышел капитан госбезопасности Иван Лебедев и молодой лейтенант. По узкой тропинке прошел к дому, поднялся на крыльцо, предъявил служебное удостоверения милиционерам. Тут на порог выскочил старший следователь районного управления внутренних дел майор милиции Сергей Стеклов, невысокий средних лет человек в форме. Заметно волнуясь, скороговоркой он выпалил, что он тут старший, и в КГБ звонил он.
Стеклов провел контрразведчиков на кухню, где, пристроившись за столом, один милиционер составлял протокол осмотра места происшествия, другой сидел рядом и что-то негромко говорил, в углу курил пожилой дядька в синем халате и очках, державшихся на кончике носа, – судебный эксперт. При появлении офицеров КГБ вся замолчали и уставились на Лебедева. Стеклов решил, что тут говорить неудобно, – слишком много людей, – и потащил контрразведчиков дальше, через гостиную в одну из спален.
Он плотно прикрыл дверь, встал под люстрой, решая, с чего начать. Стеклов был не мастак складно говорить, но ремесло сыщика знал. Комната была не слишком велика, обставлена импортной мебелью, которую просто так в магазине не купишь: полированные румынские шкафы под старину, инкрустированные блестящими полосками латуни, комод, столик с зеркалом, широченная кровать, занимавшая половину комнатного пространства. Поперек кровати на боку лежала женщина в коротком сиреневом халатике из искусственного шелка, вьющиеся каштановые волосы растрепались и спутались. Ноги стройные загорелые, женщина уткнулась в скомканную простыню, покрытую бордовыми пятнами, согнула ноги, прижала окровавленные ладони к животу. Лебедев оторвал взгляд от мертвой женщины и закурил.
– Инга Белова, была скупщицей краденого, – негромко сказал Стеклов. – Тридцать шесть лет, дважды судима. Судя по температуре тела, смерть наступила приблизительно шесть часов назад от множественных ножевых ранений и потери крови, – это мнение эксперта-криминалиста. Орудие убийства, кухонный нож, найден под кроватью. Соседи опрошены. Картина в общем и целом ясная. У Беловой был сожитель, некий Иван Бедун, который отбывал срок за кражу. Освободился две недели назад и вот нагрянул. Он ей с зоны писал, чтобы ни-ни… Но Белова женщина интересная, отзывчивая на ласку…
– Ну, майор, давайте без лирики… Какое отношение эта баба, покойная, имеет к нам, Комитету государственной безопасности?
Стеклов вытащил из шкафа и поставил на пол спортивную сумку, темно синюю из плотной ткани на молнии, с пристяжным кожаным ремешком.
– Внутри в отдельном кармашке четыре кассеты с фотопленками, – Стеклов вытащил их и расставил на комоде. – У милиции есть инструкция. Если на месте происшествия найдены какие-то вещи, которые… Словом, мы нашли эту сумку с иностранными вещами. Документов нет. Но в сумке кассеты с негативами, уже проявленными. Я одну открыл, посмотрел на свет, там какие-то чертежи или схемы. Думаю, иностранца обворовали, вещи принесли покойной Беловой, на продажу. Может, напрасно я вам позвонил, но…
