- Сёма, даже не думай умирать,
слышишь? – Анна размазывала слёзы по щекам, гладя по лицу
побледневшего мужа, завалившегося на бок. Поза такая неудобная, но
она боялась лишний раз тревожить, вдруг что-то сделает не так, и
будет лишь хуже. Хоть и с медиком прожила всю жизнь, кое-что умеет,
но перед лицом смерти растерялась и стала обычным человеком:
испуганным, рассеянным, взывающим к Богу, обещая всё, что угодно,
лишь бы не оставил их в такую минуту.
Муж слишком долго возился в ванной.
Каждое утро брился. Неважно, выходной или рабочий, он взял это за
привычку, как чистка зубов, и всегда выглядел ухоженным и чистым.
Вот и сегодня, перед тем, как отправиться помогать являться на свет
новым младенцам, он закрылся в ванной, и Анна не придала этому
никакого значения, пока не прошло полчаса.
Обычно на процедуру у него уходило
8-10 минут, чистка зубов отмала дополнительные три-четыре, поход в
туалет не ограничивался временем, но только не утром. Потому жена
удивлённо подошла к двери, ведущей в ванную, и прислушалась. Вода
лилась в умывальник, но больше ничего слышно не было, словно Семён
замер и рассматривал себя в зеркале или же читал новости в
телефоне.
- Сём, - постучала она, ожидая
ответа, но он молчал. – Сём, у тебя всё хорошо?
Тишина.
Сглотнув подступивший ком, Анна
бросилась на кухню, хватая вилку, ожидавшую на столе момента, когда
едок станет поглощать аппетитную яичницу, любовно посыпанную
паприкой и чёрным перцем, приправленную соусом и смотрящую на
потолок тремя запечёными желтками.
Когда они устанавливали замки, стоял
выбор: тот, который открывается только изнутри, или же тот, что
можно открыть и снаружи при необходимости. Анна настояла на втором.
В квартире уважали личное пространство, потому невозможно было
представить, что кто-то станет нарушать границы, открывая двери. В
случае же нужды: если ребёнок случайно закроется там или же кому-то
станет плохо, хотя Анна даже не хотела себе этого представлять, это
было явное подспорье. И сейчас, вставив тело вилки в небольшую
прорезь, она провернула защёлку, слушая, как замок покидает
насиженное место, и снова постучала, предупреждая, что сейчас
войдёт.
Хрустнув ручкой, она осторожно
начала приоткрывать дверь, натыкаясь на невидимую преграду.
- Сём, - голос дрогнул, и она
увидела в узкой полоске зеркала своё испуганное лицо.
«Господи. Пожалуйста, пусть с ним
всё будет хорошо», - принялась она молиться. Осторожно подвинула
ноги, чтобы открыть дверь, и увидела привалившегося к ванной
мужа.
- Сёма, - прижала ладони к лицу,
чувствуя, что не может больше сдерживаться, и опасения
подтвердились. Вода лилась через край, не найдя выхода, и текла
прямо по голове мужчины, который не мог ничего сделать. Лицо
наполовину в пене, видимо, он так и не успел завершить задуманное.
Он был в сознании, но Анна не могла понять, что случилось.
Перешагнув, она быстро опустила
затвор крана и вытащила из раковины часть мыльницы, мешавшей воде
уходить. Доли секунды, чтобы хоть как-то облегчить страдания мужа,
рубашка которого намокла и липла к телу.
- Сейчас, подожди, - сказала ему,
будто он мог куда-то уйти, сорваться с места и сбежать. Его
скрюченное тело, завалившееся в неудобной позе между
умывальником-тюльпаном, рядом с которым вечно стояли куча бутылок с
чистящими и моющими средствами, и ванной, не слушалось, а сам он
пытался вспомнить слова, которые намеревался сказать жене все эти
годы. Всего несколько, но самых важных: «Прости, что я тебя
предал».
Он так часто думал о смерти, о том,
что просто обязан поделиться с ней тем, что все эти годы жило с
ним. И сегодня, смотря на себя в зеркале, в который раз прикидывал,
где он – удачный момент?
