В голове царил туман. Я постаралась
открыть глаза, но тщетно, потому что они слипались. Сделав глубокий
вдох, я всё-таки разомкнула веки и посмотрела в потолок.
Бледно-молочный. Запах медикаментов вдруг стал чётко ощутимым, и я
поняла, что нахожусь в больнице.
Как я суда попала?
Что случилось?
Воспоминания стали возвращаться
клочками, словно складывался в единое целое разорванный лист
бумаги.
… Стас приехал в квартиру, и я
обняла его, чтобы поддержать хоть как-то…
… Резкая боль пронзила низ
живота, и схватки начали учащаться…
… Меня привезли в
клинику…
… Стас шептал, что любит меня и
будет рядом…
… Я села в родильное
кресло…
… Всё происходило стремительно
быстро и больно…
Боль снова резанула по нервным
окончаниям. Низ живота сжался. С губ слетел рваный стон. Я положила
руку на живот и ужаснулась, потому что он стал плоским. Я родила
ребёнка. Шрамов не ощутила, значит, родила сама. Я постаралась
привстать, но внизу всё болело. Поборов это ощущение, всё-таки
поднялась на ноги. В глазах начало темнеть. Держась за стеночку, я
направилась к двери, ведущей в коридор.
— Эй-ей-ей! Вы куда? — подбежала ко
мне медсестра.
В ушах противно запищало, словно
кто-то громко включил ультразвук. Я поморщилась и прикусила
губу.
— Ставьте ей снотворное!
Давайте-давайте, ей нужен хороший отдых! — послышался голос врача в
голове, воспоминанием из прошлого. Кажется, это был тот самый, что
наблюдал беременность.
— Ребёнок… Я родила ребёнка… — начала
объясняться я, глядя на медсестру.
— Я в курсе, что вы родили ребёнка,
но из палаты выходить нельзя. У нас карантин, — строго ответила она
и начала разворачивать меня, подталкивая обратно.
У меня почти не было сил, чтобы
сопротивляться. Я вошла обратно в палату и ощутила, как вдоль
позвоночника побежали мурашки. Тело в мгновение налилось свинцом,
стало таким тяжёлым, что мне захотелось рухнуть на постель и не
вставать, но я не могла, ведь где-то был ребёнок, моя крошечка.
Мой чужой ребёнок…
— Где он? Малыш… Я хочу всего лишь
увидеть его, — постаралась улыбнуться я.
Любые эмоции давались с трудом.
Скорее всего, мне поставили сильное снотворное, потому что всё ещё
хотелось спать.
— Вы ложитесь пока в кровать.
Отдыхайте. Завтра доктор придёт и, возможно, выпишет вас.
— Как выпишет? Подождите! А как же
ребёнок? — не унималась я, чувствуя, как сердце превратилось в
отбойный молоток, с силой ударяясь о грудную клетку.
Ото сна не осталось и следа… Мне не
хотелось отдыхать. Силы начали постепенно возвращаться. Я даже не
знала, жив ли малыш, нормально ли прошли роды. Медсестра
нахмурилась.
— Понимаете, я не могу вам ничего
говорить о ребёнке… — пожала она плечами.
— Он… ж-ж-жив? — выдавила я,
отказываясь принимать, если скажут обратное.
— Жив и здоров. Это всё, что вы
можете знать. Всё хорошо с малышом, — улыбнулась медсестра.
— Почему я не могу увидеть его? — к
уголкам глаз подступили слёзы.
Я сглотнула тугой ком.
— Потому что Максим Викторович
запретил вам видеться с ребёнком и передавать вам любую информацию
о нём.
Горло сдавило цепкими пальцами,
сдавливая и затрудняя дыхание. Я с трудом смогла втянуть в себя
воздух и сморгнула слёзы.
Максим Викторович… Запретил… В голове
не укладывалось, что он мог запретить мне видеться с ребёнком после
родов. Он ведь казался мне совсем иным человеком. Хотя тот факт,
что он перестал приезжать к нам с Витей, и последние пару недель мы
вообще не виделись, говорил о многом. Максим заранее начал
отдаляться от нас, потому что сделал свой выбор… Он выбрал жену…
Галю… И решил запретить мне видеться с малышом.
Я вспомнила Новый год, который мы
отмечали вместе. Рука Максима дрожала, касаясь моего живота и
здороваясь с ещё не рождённой крошкой. И вот теперь он воткнул мне
нож в спину, запретив увидеться с ребёнком, попрощаться с ним… Или
с ней…
