31 сентября 1979
Как странно устроена жизнь. В 26 лет, прочно уверовав в то, что не будет никакой любви тебе, вдруг встречаешь человека. Горячий, жадный, требующий. Пугаешься. Потом очнёшься и поймёшь, что ждала, ждала именно этих зелёных глаз, восхищённого взгляда, «почему я тебя раньше не видел»… Почему, почему меня нельзя любить? Глупости, именно меня и надо любить.
Саша, Сашенька.
Как там Москва? Как твой ФПК[1]? Вспоминаешь ли ты меня?
1 октября 1979
Была в универе.[2] Пусто. То ли народ ещё не вернулся с картошки, то ли никому, как и мне, неохота учиться. На факультатив по математике, кроме меня, никто не пришёл. Фёдор Фёдорович, наш «Ф.Ф.», попросил:
– Надя, расскажите о себе.
Я рассказала, что приехала из Новогорска-3, что мои родители инженеры-строители, нас у них пять детей. Старшая сестра Таня учится в аспирантуре МАрхИ[3] и скоро поедет в Москву, я передам с ней письмо для Саши, нужно ему письмо написать.
– Надя, что вы там шепчете? Говорите громче.
Прям. Разбежалась.
Но почему бы и не поговорить?
Я пересела с галёрки поближе к нему и продолжала, раз уж ему интересно, рассказывать про братьев, у меня их три. Вася, ему 22, окончил физтех УПИ.[4] Костя, ему 21, физтех бросил, ушёл в армию. А Коля, ему 20, учится в МФТИ.[5]
Мама рада, что Таня и Коля в Москве друг друга поддерживают, а мне грустно, что Таня уедет.
Но скоро снова приедет – она ведёт дипломников в своём САИ[6] и, если повезёт, привезёт мне письмо от Саши.
– Пять детей, – сказал Ф. Ф. мечтательно. Кажется, ему самому хотелось иметь большую семью. И в мечтах о ней Фёдор Фёдорович забыл спросить, а почему же я так долго учусь.
А я так долго учусь потому, что то и дело беру академку. У меня приобретённый порок сердца. Но об этом ему знать необязательно.
Он посмотрел на часы:
– Что ж, я думаю, нет смысла ждать остальных. Обсудим первое задание. Запишите.
Я записала:
В то время, как (I), по-видимому, новое, (II), в сущности, это формула Гельфонда. Он показал, что в правой части основание 2 нельзя заменить на меньшее число. За исключением тривиальных случаев, ни (I), ни (II) не являются наилучшими оценками. Так что было бы интересно найти точный максимум для…
2 октября 1979
Привет, Саша! Отвлекись на минутку от окружающих тебя московских красот, вспомни меня. Смутил девушку, она тут ночами не спит.
Привет! Отвлекись на минутку от окружающих тебя красот, вспомни меня. Смутил девушку, она тут ночами не спит, худеет, бледнеет, сам же уехал на два месяца и в ус не дуешь.
Привет! Отвлекись на минутку от окружающих тебя красот, вспомни меня. Я тут ночами не сплю, худею, бледнею, жду. Вернёшься, приходи ко мне в гости, расскажешь, где был, что видел. А для возмещения моральных убытков привези апельсин. Может, утешусь. До моей мамы наконец-то, по прошествии пяти лет, дошло, что друг у меня есть, Сашей его зовут. И вот однажды вечером заводит моя мамуля разговор: «А что Саша…» Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, как, думаю, что, откуда. Потом сообразила, что она про другого Сашу спрашивает, вздохнула с облегчением. Теперь-то уж не вздрагиваю, привыкла – у мамы такие разговоры стали своеобразным ежевечерним ритуалом, она без них, видимо, спать уже не может. Так что, не обессудь, если вдруг щёки у тебя начнут гореть или икнётся тебе в самый неподходящий момент. Не смею больше задерживать занятого человека. Будет время, напиши, как там Москва, москвички и прочие слушательницы ФПК.
Господи! Что же это я делаю? Сколько осторожности. Я ведь совсем не то хочу написать. Саша, я так тогда боялась, что ты со мной только оттого, что не совсем трезв (я-то знаю, что вызываю желание у мужчин). Такой ласковый, боже, я откроюсь, а потом – утро и стена между нами. И боялась, что ты подумаешь что-нибудь вроде «с первым попавшимся, от одиночества». Я говорю: «Не хочу, чтобы ты уходил». А ты: «Да, конечно, я понимаю, сидишь тут одна. У тебя хоть друзья-то есть?» Тогда я не поняла, что иначе ты подумать-то и не мог, я сама виновата. Разве можно ожидать чего-то другого, когда человек в общем-то искренен, даже если это только в данный момент, это неважно, важно, что искренен, а ему отвечают этакой холодностью, сдержанностью, осторожностью. Ведь ты в самом деле не виноват в том, что я стала дичком. Всего боюсь: скажу не так, сделаю не то. Стала слишком сдержанной. Спряталась в свою нору, не мешайте, не отвлекайте, не трогайте меня, а уж если я сама кого-нибудь задену, это мелочь, случайность.
