ГЛАВА 1
Выхожу из машины и не верю своим глазам: нашу пятиэтажку
ремонтируют. Ее снести нужно уже лет как двадцать, а они дом
красят, идиоты. Открываю багажник и достаю сумку с вещами. Всего
пару дней придется погостить, но в этот раз я подготовилась как
надо, ибо больше спать в маминой фланелевой рубашке в июне — я не
намерена. Закрываю машину и иду к подъезду. Прохожу мимо ворчливых
старух, которые с радостью перемывают кости мне и моей красавице
машинке.
— Алиночка, здравствуй, неужели ты решила посетить своих
родителей? — ехидно пролепетала одна из старушек.
— И вам, здравствуйте. Ни в коем случае. Они же не больные, как
некоторые, чтобы их посещать.
— Алиночка, а напомни, тебе сколько уже стукнуло, тридцать пять?
— подключилась вторая ехидна.
— Почти тридцать два. Самый рассвет женской сущности и красоты,
— и неважно, что это по версии какого-то журнала.
— Все равно уже много. Деток-то не родила еще, а муж?
— А замуж я выхожу через полгода, ну а с детьми мы решим
попозже. Ладно, пойду я, а то приехала всего на пару дней, хочется
побольше побыть с родителями. До свидания.
Захожу в подъезд и снимаю с лица дурацкую улыбку. Кажется, уже
лицо сводит от никому ненужной мимики. Век бы мне не видать это
место, сначала один кости перемоет, потом другой, а потом десерт в
виде родителей. Нет, их я люблю, но оправдываться последние лет
семь, почему у меня нет семьи, просто достало. Поднимаюсь на третий
этаж, попутно поражаясь обшарпанным стенам. Сколько раз просила
родителей переехать в другую квартиру, и ведь оба работают. Но нет,
все копят, для каких целей — неизвестно. Звоню в дверь и мысленно
себя настраиваю держаться и ни в коем случае не хамить маме в ответ
на ее вечные просьбы найти мне мужа.
— Привет, доча! — папа целует меня в щеку. Тут надо сказать, что
папа-то он мне не настоящий, точнее самый настоящий, но вовсе не
кровный. Мама вышла за него замуж, когда мне было четыре годика.
Конечно, я почти ничего не помню, вот только знаю точно одно — мой
папа самый лучший.
— Привет, — обнимаю папу в ответ.
— Алишка, ты стала еще красивее. И волосы такие длинные стали,
неудобно, наверное, с такими?
— Удобно, папуль. Я их убираю на работе. А где мама?
— Курицу из духовки достает. Пойдем скорее.
***
— Алин, ты чего, как с цепи сорвалась? Я курицу больше для Пети
готовила.
— Маш, ты чего? Куда мне целая курица?
— Ей тоже некуда. Я заметила, Алина, — обращается уже ко мне. –
Что у тебя появился животик. И ладно бы он появился по другой
причине, а это видать просто жирок.
— Маша! Ты вообще, что такое говоришь? Алинка реально стройная,
это я тебе как мужик говорю. Стройная, миниатюрная девушка, не
выдумывай чушь!
— Я и не спорю, что она стройная, но животик нужно убрать. Алин,
ты же знаешь, я тебе добра желаю, но, если ты так хочешь курицу,
ешь, конечно.
— Ты права, я уже наелась, на этом нужно остановиться, —
спокойствие, только спокойствие.
Максимум через полчаса папа уйдет смотреть телевизор, а мама
начнет выносить мне мозг. Папа уже привык, что ему нужно
ретироваться на часик-другой. Если он этого не сделает сам, мама
его просто попросит об этом и отнюдь не в лучшей форме. Можно
подумать, что моя мама этакий злой вождь, нет, это совсем не так.
Просто она, как и большинство мам, желает обустроенности для своей
единственной дочери. Под обустроенностью она, конечно же, понимает
богатого мужа и детей. Вот папа уже вытирает рот салфеткой, а мама
убирает посуду, еще чуть-чуть, еще немножко и начнется. Но прежде
мама начинает мыть посуду, ее это всегда успокаивает. А вот меня
нет.
Смотрю, как она берет горчицу и сыплет на губку. Включает
маленькую струйку воды, мочит посуду, выключает кран и начинает
натирать тарелки. Выколите мне глаза! Она по-прежнему экономит
воду! Включает кран и выключает, и так постоянно. Пожалуй, больше
этого меня бесит только вечное напоминание о том, что я не замужем,
тьфу еще и горчицей моет посуду, раньше хоть было хозяйственное
мыло.
