Учитель, который не хотел идти в школу
В детском саду каких только профессий я не примеряла на себя. Сходила в парикмахерскую «Чародейка» с бабушкой – заворожили ряды разноцветных флакончиков с лаком и запах средств для химической завивки – буду парикмахером. Побывала у стоматолога и получила в подарок кукольные инструменты – зубы лечить оказалось не страшно – буду зубным врачом. Восхищалась ловкостью, с которой детсадовские нянечки протирали наши столы после обеда и оставляли до блеска отмытый линолеум, один раз махнув тряпкой, – обязательно буду уборщицей.
«Все работы хороши: выбирай на вкус» – звучал в ушах избитый советский лозунг. Любой труд почетен. Тогда я не понимала, что не любой. И даже представить себе не могла, насколько не любой. Сейчас думаю – может, все было бы проще, стань я уборщицей? Но, наверное, даже тогда я пыталась бы внести что-то свое в давно понятную всем работу и умудрилась бы нажить проблем.
Я родилась и первые десять лет прожила во Владимире. Очень спокойное время, у меня было ощущение полного счастья. Мы жили с бабушкой, мама училась в аспирантуре в Москве и приезжала каждые две недели. Я скучала и ждала ее, она привозила с собой очень родной, но какой-то московский, будоражащий запах, а еще целую сумку всего того, чего во Владимире в те советские времена было не купить: пепси-колу, бананы, забавные игрушки, одежду, а однажды даже велосипед. Москва казалась раем, как для многих когда-то – Америка, и втайне я мечтала уехать в столицу. Тогда я не могла предположить, что Москва ответит мне совсем не тем, на что я надеялась.
В школу я идти не хотела. Большинство детей – хочет; мало кто понимает, зачем, но ради нового статуса – уж точно: я школьник, я большой! К концу первого месяца они разбираются, что к чему, а дальше – дальше все зависит уже от родителей…
Рай:
Мою первую учительницу Ирину Константиновну Наумову я помню только обращенной к нам лицом: вот она объясняет урок у доски, вот склонилась над тетрадями во второй половине дня, вот зорко следит за нами на перемене. Строгие серые глаза, чаще недовольные, чем довольные. Самым странным и интересным мне казалось то, что она видит нас как-то совсем иначе, с другой точки. Это я уже тогда понимала. И одним из моих желаний было хоть на секунду встать за ее стол. На ее место. Просто почувствовать, как это. «Еще бы, – думала я, – наверное, все просто: видишь сверху, кто чем занят. Она же выше… И командуешь». Но просто подойти или попросить сесть на место учителя никто бы не решился, так что путь туда был заказан. И вот однажды возможность представилась. Я пользовалась доверием Ирины Константиновны, возможно, что-то такое она во мне чувствовала. В тот день она вела нас в столовую и вдруг вспомнила, что оставила на столе нужную вещь. Дала мне ключ от класса и отправила обратно.
