Один миллион лет назад Планета Альтаир-4, Галактический сектор 7
Доктор Элиан Коррис смотрел на военную сводку, и его руки слегка дрожали. Не от страха – от усталости. Третий месяц без полноценного сна, третий месяц работы на пределе возможностей.
– Ещё две колонии потеряны, – сообщил генерал Вакс, его голос был ровным, но Элиан слышал скрытое напряжение. – Враг использует какое-то оружие, которое стирает целые звёздные системы. Не разрушает – стирает. Как будто их никогда не существовало.
Элиан отложил сводку и потёр переносицу. В свои сорок три года он выглядел старше – седина в тёмных волосах, глубокие морщины вокруг глаз. Война состарила их всех.
– Наши разведчики что-то выяснили?
– Они называют это "Волной Забвения". Принцип действия неясен, но результат… – генерал помолчал. – Результат в том, что мы проигрываем войну, которая длится уже пятнадцать лет.
За окном лаборатории простирался эвакуированный город. Когда-то здесь жили миллионы – учёные, инженеры, их семьи. Теперь остались только военные гарнизоны и последние исследовательские группы. Все остальные ушли в глубокий космос, подальше от линии фронта.
– Сколько у нас времени? – спросил Элиан.
– Месяц. Может, два. Наш флот держит оборону, но каждый день мы теряем корабли. А враг… враг словно бесконечен.
Элиан кивнул. Он и так знал эти цифры – изучал их каждую ночь, пытаясь найти решение, которое спасло бы их цивилизацию. И, возможно, нашёл.
Команда
Профессор Ирен Далж была на десять лет старше Элиана, но выглядела моложе. Может быть, дело было в том, что она всю жизнь занималась теоретической физикой – абстрактными построениями, которые не требовали эмоциональных затрат. А может, просто в хороших генах.
– Ты серьёзно предлагаешь это? – она смотрела на схемы, разложенные на столе конференц-зала. – Элиан, это безумие.
– Безумие – это когда у тебя есть выбор, – ответил он. – А выбора у нас нет.
Доктор Томас Рэй, самый молодой в команде, нервно теребил стилус:
– Расчёты показывают катастрофические риски. Если мы ошибёмся…
– Если мы не попробуем, через месяц нас всех не будет, – перебил его доктор Веста Кром, специалист по прикладной хронофизике. В её голосе была усталость женщины, которая потеряла мужа и двух сыновей в первые годы войны. – По крайней мере, так у нас есть шанс.
Элиан посмотрел на свою команду – семь лучших умов умирающей цивилизации. Они собрались здесь не из научного любопытства. Их привело сюда отчаяние.
– Объясни ещё раз принцип, – попросила Ирен.
Элиан активировал голопроектор. В воздухе возникла трёхмерная схема – сложное переплетение линий, узлов, векторов.
– Враг использует технологию стирания из причинно-следственной цепи. Они не убивают – они делают так, что жертва никогда не существовала. Но у этого процесса есть уязвимость.
– Какая?
– Парадокс. Если стереть причину, которая одновременно является следствием самой себя, система даст сбой. Мы создаём замкнутую временную петлю, помещаем в неё приманку – что-то, что враг захочет стереть – и ждём.
Томас поднял голову:
– А потом что?
– А потом их технология взорвётся им в лицо. Каскадный коллапс пройдёт по всей их сети стирания.
– И что с нами?
Элиан помолчал. Честность была последним, что у них осталось.
– Не знаю. Может быть, ничего. Может быть, мы тоже исчезнем. Но если не попробуем – исчезнем точно.
Подготовка
Работа заняла шесть недель. Элиан почти не спал – засыпал над чертежами, просыпался от кошмаров, в которых видел мёртвые звёздные системы. Ирен постоянно проверяла расчёты, находя всё новые опасности. Томас конструировал защитные поля. Веста программировала системы автоматического управления.
– Последние новости с фронта, – сообщил генерал Вакс во время очередного брифинга. – Потеряны ещё три сектора. Враг ускоряет наступление.
