<Пролог>
В пустом подъезде, пахнущем сыростью и железом, стояло зеркало. Никто из жильцов не мог вспомнить, когда оно появилось – словно его оставили ночью, без предупреждения. Высокое, в старой, местами облупившейся раме, оно темнело у стены, втягивая в себя редкий свет лампочки под потолком.
Первой его заметила соседка с третьего этажа – худенькая женщина в платке. Она подошла, чтобы поправить волосы перед выходом. Но отражение не послушалось. Женщина провела рукой по щеке, а её отражение задержало пальцы у губ и медленно, с какой-то болезненной жадностью, их облизывало.
Она вздрогнула и отпрянула, но нога зацепилась за лестничный прут. В тот миг отражение рванулось вперёд. С глухим звоном трещина расползлась по стеклу, и из неё высунулась бледная рука – пальцы, длиннее обычного, как щупальца. Соседка не успела закричать: зеркальные пальцы вцепились в её лицо и втянули внутрь.
На следующий день подъезд был пуст. Зеркало стояло, как ни в чём не бывало. Только в его глубине, если присмотреться, можно было различить силуэт женщины. Она билась о внутреннюю поверхность, рот её был раскрыт в беззвучном крике, а вокруг лица расползались новые трещины, будто паутина.
Вечером жертвой стал мальчишка, задержавшийся с друзьями. Он толкнул зеркало, искажённое отражение улыбнулось в ответ. Но улыбка была чужой, слишком широкой, с рваными прорезями вместо щёк. Рука, выскользнувшая из трещины, схватила его за горло и утянула внутрь. На стекле остались лишь мутные разводы, будто отпечатки дыхания.
Жители дома стали замечать странное: их отражения в зеркалах моргали не в такт, шептали, двигались отдельно. Кто-то слышал тихий смех, кто-то – плач. А ночью из коридора доносился хруст стекла, словно что-то огромное и тяжёлое медленно выбирается наружу.
Зеркало дышало. Оно росло трещинами, как рана. И каждый, кто подходил ближе, видел в нём не себя, а того, кем боится стать.
Ночью в подъезде появилась новая жертва. Мужчина с тяжёлым пакетом возвращался с работы. Он был пьян, и шаги его гулко отдавались по ступеням. Завидев зеркало, он остановился – хмыкнул, будто встретил старого знакомого.
– Ну, здорово, красавец… – пробормотал он, разглядывая своё отражение.
Но отражение не было похоже на него. Оно смотрело исподлобья, лицо вытянулось, щеки ввалились, а глаза блестели хищным огнём. Мужчина замер, а потом попытался отмахнуться, будто от глупой галлюцинации. Но отражение не отставало – оно вышло из-за его плеча, двоилось, как будто в зеркале был другой коридор, где ходил и жил кто-то совсем не он.
Трещины расползлись шире, затрещали, словно разрывалась сухая ткань. И вдруг отражение шагнуло вперёд. Стекло не разбилось – оно колыхнулось, как вода. Из зеркала вывалилось существо, похожее на человека, но изломанное, с руками, выгнутыми под немыслимым углом. Его рот был полон осколков, и каждый осколок шевелился, словно зуб.
Мужчина не успел даже вскрикнуть. Существо вцепилось в его плечи и резко дёрнуло внутрь. В подъезде раздался короткий, рваный звук, как будто стекло прорезало плоть. Через миг всё стихло.
Пакет с бутылкой покатился вниз по ступеням, ударяясь о железо. В зеркале остался след – красноватое пятно, растёкшееся по внутренней поверхности, будто сама тьма изнутри проглотила кровь и не смогла удержать.
Наутро жильцы клялись, что видели в зеркале странный коридор. Он был длиннее их собственного подъезда, уходил в туман, и в нём мелькали фигуры – искажённые, неестественно вытянутые, держащиеся в полумраке. Они звали беззвучно, их губы шептали, хотя слов никто не слышал.
С тех пор никто не задерживался внизу после заката. Но зеркало продолжало жить своей жизнью – дышало, трещало, шептало. Оно ждало.
