1
Тишина в квартире была густой, липкой, как прокисший кисель. Она не была мирной. Она была тишиной напряжения, натянутой струны, вот-вот готовой лопнуть с визгом. Вадим сидел за своим стареньким, но верным ноутбуком, пальцы замерли над клавиатурой. Экран светился холодным белым светом, освещая его усталое лицо и пустой файл графического редактора. Курсор мигал с назойливой регулярностью, словно насмехаясь над его творческим параличом.
Логотип для детского центра “Солнышко”. Яркий, добрый, запоминающийся. Техническое задание клиента висело на соседней вкладке. Простые слова. Почему же они превращались в непреодолимую стену? В голове вата. Ни одной внятной идеи, только обрывки форм, цветов, которые тут же расплывались в серую муть. Он вздохнул, откинулся на спинку скрипучего офисного кресла, купленного когда-то по акции с громким названием “Эргономичный рай”. Раем от него не пахло. Разве что пылью, старым пластиком и тщетностью.
Он провел рукой по лицу, ощущая щетину, которая колола ладонь. Утро… Какое там утро. Уже давно за полдень перевалило. Время в его мире текло по-другому. Сбивчиво, зависая в пустоте между дедлайнами, которые он сам себе назначал и сам же с треском проваливал. Фриланс, свобода, возможность быть хозяином своего времени. Вот только хозяин из него получался никудышный. Время уплывало сквозь пальцы, как вода, оставляя лишь ощущение сырости и незавершенности.
Взгляд упал на угол экрана. Там красовался счет за интернет и за электричество, а также напоминание об оплате съемной этой самой квартиры через неделю. Цифры сливались в одну пугающую абстракцию. Вадим резко отвел глаза, будто их обожгло. Финансовые отчеты стали его личной казнью египетской. Он знал примерную сумму, которая лежала на его основном счете. Значительно меньше, чем нужно. Значительно меньше, чем ожидалось в этом месяце. Значительно меньше, чем могла бы приносить работа нормального человека.
Гулкий стук каблуков в подъезде заставил его вздрогнуть и инстинктивно выпрямиться. Сердце екнуло, забилось чаще.
Марина.
Он узнавал ее шаг всегда – уверенный, отмеренный, чуть быстрый, как будто она вечно куда-то опаздывала, хотя просто возвращалась с работы. Работы, которая приносила стабильный доход, социальный пакет, уважение коллег и, как следствие, право на оценку.
Ключ щелкнул в замке, дверь распахнулась. В квартиру ворвалась волна прохладного уличного воздуха, смешанного с ее стойким, чуть терпким парфюмом. Вадим невольно втянул носом запах, знакомый до боли, но сейчас он почему-то резанул ноздри.
– Привет. – бросил он через плечо, не отрываясь от мерцающего курсора и пытаясь изобразить погруженность в работу. Голос прозвучал хрипловато.
Ответа не последовало. Только звуки: шуршание пакета, стук туфель по ламинату, щелчок выключателя в прихожей. Потом шаги направились на кухню. Вадим почувствовал, как мышцы спины напряглись сильнее. Он медленно развернулся в кресле.
Марина стояла у раковины, набирая воду в чайник. Ее стройная фигура в идеально сидящем деловом платье темно-синего цвета казалась чужеродным, слишком ярким пятном в их скромной, слегка запущенной кухне. Она не смотрела на него. Сосредоточенно ставила чайник на плиту, поправляя идеально гладкую темную прическу. Лицо ее было каменным, непроницаемым. Вадим знал это выражение. Предчувствие тяжелым холодком опустилось в желудок.
– Как день? – рискнул он спросить, вставая и делая пару шагов к дверному проему.
Марина наконец повернула голову. Ее взгляд скользнул по нему – от растрепанных волос до поношенных домашних штанов и старых носков. Взгляд был не просто равнодушным. Он был оценивающим. И оценка явно была неудовлетворительной.
