_______Книга не про бильярд
___________________разве что отчасти…
Какой сегодня день? А, без разницы… Полчаса назад я думал… думал, что умру – может, так и будет. Кровь ещё идёт… Блядь! Как же больно! Нет чего-то… от боли?.. Кажется, я терял сознание раз или два. Помню только: я всё время шёл по дороге. Просто… просто шёл… по дороге… Нет-нет! Только не сейчас. Фу! порядок. Я здесь, порядок. Порядок… Таблетки? Хорошо. Запить? Спасибо… Уф-ф… Мне страшно. Пиздец, как страшно, если честно!.. Я боюсь умирать – это точно. Но ещё боюсь, что снова отключусь и не успею… не успею рассказать. Это странно, да? Просто внутри… внутри меня как будто заперто что-то, и я должен… должен это выпустить. История – обо мне, о других людях. Странная история. Запутанная… Сейчас, нужно собрать всё… вместе… Так, не спать! Кровь всё течёт… Но уже получше. Ладно… Я знаю, с кого начать. Его звали…
– Кажется, у меня проблемы… Хе! Ну, да, смешно, наверное, слышать от главаря самой крупной в округе банды, от хозяина огромного ранчо и деревни – а может, и нет ничего смешного. Ведь только достигнув определённых высот, я в принципе узнал, что такое проблемы. Детство у меня было спокойное: мирное дружное поселение, нормальная полная семья. Жили скромно, но мертвечину по оврагам не собирали. Хе-хе! Хотя вру: некоторые наши соседи всё же опускались до этого. Н-да… Как стукнуло пятнадцать, я ушёл из дома – мир посмотреть. Казалось бы, вот тут должны были подстеречь трудности, но нет! Почти сразу обзавёлся двумя компаньонами-сверстниками. Потом мы повстречали ещё одного. И в четыре лба стали бродить по свету. Грабили гостиницы, угоняли машины, убивали, насиловали и делали ещё многие вещи, свойственные парням нашего возраста. Кое-что теперь кажется диким, но всё равно: это был весьма неплохой период жизни. Весьма неплохие четыре с небольшим года… Затем наша компания стала распадаться. Рано или поздно это всё равно случилось бы. У нас не было ни прочных связей, ни общих стремлений. Для меня всё окончательно изменилось шесть лет назад, в день, когда я решил оставить компаньонов – вернее, на тот момент уже компаньона – и основать банду, способную пережить её главаря. Я встретил людей, вместе с которыми смог бы создать нечто по-настоящему большое, и, не задумываясь, порвал с последним из своих «друзей». В прежней шайке я вроде как верховодил, а новые парни избрали меня лидером, в полном смысле этого слова. И как лидер я сразу дал обещание, которое, как мне хочется верить, всё-таки выполнил – построить империю…
– Хватит, – прервал твёрдый женский голос. – Я знаю историю Эдварда Уоллеса и не хочу слушать её в очередной раз.
Небо застилали серые облака, размазываемые ветром – гуляя по летне-зелёной равнине во всех возможных плоскостях, он также качал ряды стеблей. Свистело в колёсных арках, в продуваемом насквозь салоне старого «мустанга»: крыша была на месте и двери закрыты – не было боковых стёкол. Подбитые фары с некоторой завистью смотрели на почти невредимый и закрытый «рэнглер»…
Над волнующимся морем травы возвышались круглый стол, два раскладных стула. Пятеро сидящих и стоящих людей… из числа последних наиболее примечательно было лицо курчавого парня. Грязные рыжие волосы, веснушки, кривой нос, подгнивший зубной частокол и отсутствующий взгляд – будто карикатура. Другому парню, на стуле по левую руку от курчавого, пришлось пару раз кашлянуть, чтобы тот вернулся к реальности. И пощекотал заткнутый за пояс пистолет.
Второй выглядел заметно лучше. И звучал прилично:
– В этой истории про тебя тоже есть, – сказал Эдвард после недолгого молчания. Он скрипнул завёрнутыми в кожаную куртку плечами, пригладил волосы и откинулся на спинку. «Лидеру самой крупной в округе банды» с натяжкой получалось дать двадцать пять. Однако к его образу несложно было прилепить бороду, и тогда Эдвард вполне сошёл бы за тридцатилетнего. Такая вот особенность внешности. Вдобавок довольно басистый голос… – Видишь ли, я просто пытаюсь установить связь. Если бы я не возглавил Мустангов, не придумал свой хитрый план и не спровоцировал Вождя начать войну с соседом – кто знает, может, Джон Даттон и дальше бы владел своей землёй… и своей приёмной дочерью? Овладевал бы юной Бет каждый раз, когда станет одиноко.
