Максим терпеть не мог, когда жена показательно дула губы.
Сегодняшний завтрак — прямо иллюстрация всего, что он не
любил.
Они сидели на кухне друг напротив друга. Он ел приготовленную
женой яичницу с беконом, пил кофе. А вот Полина была занята более
важным делом — прожигала его взглядом. Она делала это виртуозно.
Зыркнет в его сторону, дождется, пока он это заметит, и спрячет
глаза, сделает глоток из своей огромной синей кружки, по размеру
больше напоминающей супницу. И так по кругу, пока он рядом.
Открыто конфликтовать с ним она чаще всего не решалась.
Ограничивалась такими вот взглядами и гробовым молчанием. Но кто бы
знал, как это бесило Максима.
Было бы, вообще, из-за чего дуться!
Да, вчера он ей предъявил за то, что задержалась непонятно где.
Да, может, чуть пережестил. Но это разве повод на следующее утро
смотреть на него так, что у него бекон в горле застревал?
Женился на свою голову…
— Полина, я не тот мужик, который будет терпеть бесконечное
дутье, — процедил он недовольно.
От его резкой фразы она, казалось, обиделась еще больше. Широко
распахнула зеленые глазищи, прикусила пухлую нижнюю губу, часто
задышала. Ни дать ни взять оскорбленная невинность.
От ее реакции Максиму поплохело еще больше.
— Позавтракал, называется, — буркнул он.
Швырнул вилку на стол, встал и вышел вон из кухни.
— Макс! — раздался ему в спину жалобный голос жены. — Ну не
уходи так. Я больше не буду дуться! Поешь нормально…
Но чаша терпения Максима была переполнена.
Ее слова отлетели от его широкой спины как мячики для
пинг-понга.
Вечером он с ней поговорит. Он с ней так поговорит, что эта
девчонка вообще забудет, что такое дуть губы.
Он прошел в прихожую, схватил черную куртку, сунул ноги в
ботинки.
Уже на выходе все-таки бросил взгляд на жену.
Полина стояла в дверях кухни, все так же нервно покусывая
губу.
Она была невысокая, когда они обнимались, ее голова доходила ему
ровно до подбородка. Но длинноногая, если сделать поправку на
пропорции ее тела. Сегодня утром на жене красовались короткие шорты
и черный топ, облегающий стоячую грудь. К слову, так ей разрешалось
одеваться лишь дома. Он любил на нее смотреть, но терпеть не мог,
если смотрели другие.
Ощупав взглядом фигуру жены, Максим посмотрел ей в лицо.
Заметил, что из обиженного ее взгляд трансформировался в грустный.
Это означало, что она готова помириться, а если точнее — хочет,
чтобы он ее приласкал. Наверное, поэтому и оделась так.
На миг ему захотелось поддаться соблазну. Поманить ее к себе,
поцеловать, растрепать пальцами ее стянутые в хвост черные волосы,
сжать в ладонях дерзко торчащую грудь.
Но вместо этого он вышел, не попрощавшись. Громко хлопнул
дверью.
В следующий раз пусть думает, с каким лицом надо подавать мужу
завтрак. А заодно пусть уяснит, на что можно обижаться, а на что
нет.
Он вышел во двор, прошелся пятерней по ежику светло-русых волос,
потянулся было в карман за ключами от машины, но вовремя вспомнил,
что сегодня его забирает напарник.
Максим вышел за калитку и увидел, как к дому подъезжает авто
Дениса Кротова, взмахнул рукой, приветствуя друга, и забрался в
салон.
Денис пожал его руку и порулил на работу.
— Чего такой смурной? — спросил он. — Опять Полька чудит?
Такие вопросы между ними были в порядке вещей.
Максим знал Дениса ровно столько, сколько помнил себя. Они
вместе окончили школу, поступили на юридический, вместе служили и
вместе же пошли работать в полицию. Теперь трудились в одном
отделе, всю жизнь жили неподалеку.
Эти двое полностью отличались внешне: Денис был низкорослым,
худым, черноволосым, а Макс — высоким и мускулистым.
По характеру они тоже отличались: приятель слыл душой компании,
а Максим был молчуном.
