– Майя, собери все необходимые документы. Сегодня, после
четырех, нужно будет встретиться с инвесторами. Это очень важные
люди. Прилетают из столицы. Не подведи меня, – Ярослав Михайлович
доверительно смотрит мне в глаза. – Я полностью возлагаю на тебя
всю ответственность за подписания этого контракта.
В глазах босса вижу лукавство, а длинные загнутые кверху ресницы
не могут скрыть правду: Ярослав в очередной раз надеется за мой
счет заключить выгодный контракт, при этом самому никаких усилий не
прилагая.
– Ну, кто бы мог сомневаться, – поднимаю в понимающей улыбке
один уголок губ. – Все сделаю, Ярослав Михайлович.
Уже собираюсь подняться, но Ярослав дергает на себя мое кресло,
и я оказываюсь прижата к его колену. Он склоняется надо мной и
замирает на неприлично близком расстоянии, почти касаясь моих
губ.
– Яр, – со свистом выдыхаю из себя воздух. – Мы на работе. –
Опасливо выглядываю из-за него, смотрю на дверь.
– Детка, да про нас уже давно все знают, ты еще не устала
прятаться? – Босс запускает мне под пиджак ладонь и сминает одно
полушарие пальцами.
Я тут же перехватываю его за запястье. Откидываю руку.
– Прекрати так вести себя! Это уже перебор. – Вскакиваю с кресла
и увеличивая расстояние между нами, отхожу к окну.
Кидаю строгий взгляд на мужчину. Красивого мужчину: голубой
пиджак, белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, галстук,
голубые джинсы и белые кеды. Все эти мелочи никак не вяжутся с
образом взрослого, самодостаточного человека, который уже два раза
разведен и имеет четверых детей, а скорее напоминают
великовозрастного повесу, но… первое впечатление обманчиво. Стоит
только Ярославу взять в руки портфель, как он мгновенно
“переобувается” и превращается в безжалостного, достаточно жесткого
бизнесмена, для которого неприемлемы никакие проигрыши и
отказы.
Взгляд мужчины прикован ко мне. И я чувствую в нем скрытую
угрозу.
– Майя, мне кажется, ты забываешься, – рокочет
Ярослав.
Да, забываюсь. И все потому, что все четыре года батрачу на
тебя, как раб. Выполняю все прихоти! – хочется выкрикнуть ему в
лицо, но благоразумие берет верх, поэтому молчу.
– Извини. Просто плохой день. Всего навалилось много. – Обнимаю
себя за плечи.
Ярослав еще некоторое время гипнотизирует меня взглядом, в
котором четко читается недовольство, но потом, все же сменяя гнев
на милость, отталкивается от стола, подходит ко мне. Обнимает,
целует в макушку.
– Ничего. Я сам виноват, – нехотя признает свою ошибку, при это
кажется, что делает мне одолжение. – Знаю, что и так очень много на
тебя взваливаю обязанностей, но ты же знаешь без тебя я не
справлюсь. А еще, я так скучаю по тебе.
Его губы целуют висок, шею, спускаются к ключицам. Руки ложатся
на талию.
– Не выдержу больше, Майя, – шепчет он, стискивая пальцами попу.
– Когда уже ты приедешь ко мне?
У меня с губ срывается стон, и я закрываю глаза, чтобы Ярослав
не видел, как мне неприятны его прикосновения.
– Прости, Яр. Сейчас никак. Твоей маме нездоровится. Я не могу
на нее оставить Марусю.
– Твою мать! – зло сплевывает мужчина. – То ребенок, то мать. То
мать, то ребенок! Сколько это будет продолжаться?!
Он резко отступает, чуть ли не отталкивая меня от себя.
Разъяренно хватает свою папку и, едва не срывая дверь с петель,
выходит из кабинета. Я еще пару секунд стою, ошарашенная поведением
босса, а потом, будто очнувшись, иду к столу. Пальцы по
отработанной схеме начинают сортировать документы в стопках.
Но неожиданно меня отвлекает от невеселых мыслей телефонный
звонок. Смотрю на экран: Ирина Витальевна. У меня сердце уходит в
пятки. Мать Ярослава очень редко мне звонит днем, только в
экстренных случаях.
