“Я ничтожество. Я гребаный алкаш. Моя жизнь катится под откос, вниз, в черную пропасть. Я никому не нужен. У меня не осталось ничего, чем можно бы было дорожить. Зачем я вообще живу?”
Такими были мои первые мысли, едва я раскрыл глаза. Надо мной висело небо, я видел его яркую синеву сквозь сетку тонких, переплетенных друг с другом ветвей. Птицы пели, как оголтелые. Их пение раздражало. Вот откуда в них столько счастья? Где они его берут?
Я поерзал на жесткой скамье и сморщился от боли – спина затекла и сильно болела, с головой дела обстояли не лучше – она просто разрывалась на части. Казалось, если я сейчас прикоснусь к ней, то нащупаю острые углы. От количества выпитого накануне алкоголя мой череп, наверняка, стал квадратным.
Я собрал все силы в кулак, открыл глаза и оглянулся по сторонам. Городской парк был пуст, и между деревьями еще клубился туман, который пока что не успели разбить яркие солнечные лучи. Удивительно, что меня не заметил тут ночной полицейский патруль. Хотя я же сам накануне старался зайти как можно дальше в компании черного пакета, в котором звенели бутылки. Кстати, бутылки!
Чертыхнувшись, я сел на лавке, потирая затекшие мышцы. Пустые бутылки, и вправду, валялись возле скамейки. Гребаный алкаш, даже не мог сразу сложить их в мусорку! Я скривился от презрения к самому себе, встал и начал прибирать мусор. Потом, достав из кармана потертых джинсов последнюю смятую сигарету, я снова сел на лавку, закурил и задумался. Какой-то грязный, вонючий бомж подошел ко мне и попросил сигарету.
– Извиняй, брат, это последняя, – ответил я.
– Лучше бы ты не жадничал! – недовольно буркнул бомж в ответ.
Подойдя к мусорке, он со звоном стал доставать оттуда одну за другой мои бутылки. Сложив их в свой полотняный мешок, он, хромая, пошел к следующей лавке, недовольно косясь на меня.
“Нет, так больше не может продолжаться. Еще чуть-чуть, и я превращусь в такое же беспринципное, грязное и вонючее подобие человека. И что тогда?”
От этой мысли меня бросило в дрожь. Я встал с лавки, отряхнул одежду, которую не менял уже больше недели, пригладил пальцами волосы, сильно отросшие и растрепавшиеся после сна, и пошел прочь из парка.
Устав бродить по городу, я дошел до дома моего верного товарища Максима. Поднявшись на седьмой этаж, я позвонил в звонок. Дверь открыла жена Максима, Инна. С недовольным лицом она согласилась позвать мужа. Когда она прикрыла за собой дверь, я услышал ее громкий шепот:
– Как же достали меня эти вонючие алкаши!
Я не обиделся, Инна сказала правду обо мне, а на правду не обижаются, как бы жестоко она не звучала. Сколько лет прошло после моего развода? Пять или шесть? За это время я успел превратиться из солидного мужчины в вонючего алкаша. Так бывает, когда человек теряет цель, а его жизнь теряет смысл. Как-то не получилось у меня из мужа и семьянина превратиться в одинокого альфа-самца. Искать любовь и строить семью по-новой уже не хотелось. Мужчине с возрастом лень быть завоевателем. Или, может быть, я просто выбрал самый легкий путь.
Наконец, Максим вышел в подъезд, прервав мои мысленные философствования. Первым делом он сунул в губы сигарету, сонно потирая глаза, и только потом протянул мне руку в знак приветствия.
– Брат, мне нужна твоя помощь, – начал я, но Максим тут же махнул рукой на дверь своей квартиры.
– Даже не надейся, Серега, – сказал он, – Инка моя тебя и на порог не пустит. Если б ее не было, конечно, я бы пустил тебя пожить к себе! Понимаю, что у тебя сейчас не самые легкие времена – с работы уволили, все дела. С каждым мужиком такое может произойти. Только Инке этого не объяснить, она у меня строгая, правильная, вся из себя, сам понимаешь.
