Может, кому-то и покажется странным, но я стала воспринимать
себя взрослым человеком в возрасте тринадцати лет. Оказывается,
совсем не важно, сколько тебе лет, главное, это чувство
ответственности за себя и близких. Честно сознаюсь, эта
ответственность у меня появилась не сразу и не вдруг.
То, что у мамы проблемы с психикой, я тоже поняла не за один
день или даже месяц. С мамой мы никогда не были особо близки. При
всём том, что она меня безумно любила, я немного стеснялась её
общества и её возраста. И если умолчать о возрасте было не слишком
сложно — достаточно не упоминать о нём, но то, что мама уже на
пенсии, скрывать не получалось.
Представьте себе моё состояние: у моих подружек мамаши по
салонам бегают, на родительские собрания в школу заявляются как
топ-модели, а моя… пенсионер! Дальше ещё хуже!
Некоторые мамины странности стали заметны где-то с середины
лета, а осенью, когда я пошла в седьмой класс, они усугубились.
Мама разговаривала с политиками в телевизоре и забывала
элементарные вещи. Я бы с радостью прибегла к чьей-либо помощи,
позвала врачей или просто соседок, но тогда меня дома одну не
оставили, а стопроцентно отправили в детдом. Это я точно знала
благодаря Вере, старшей сестре моей одноклассницы Катьки
Баландиной. Так получилось, что летом я к подруге часто домой
приходила, а Верка была просто помешана на всяких ужастиках,
которые обожала.
Она же расписала нам в красках о положении детдомовцев в стране.
Мол, и девочек, и мальчиков там насилуют, жаловаться некому,
поскольку кругом криминал и взяточничество. Трудно сказать,
насколько те истории были правдивыми, но на меня они повлияли в том
плане, что я категорически не желала оказаться в подобном
госучреждение. У матери к тому времени кукушка совсем улетела, и
перспектива попасть в детский дом для меня стала вполне
реальной.
Вообще-то просветы в сознании родительницы случались. Мама
приходила иногда в себя, кидалась на кухню, переживая, что я
голодаю. Когда наличные дома закончились, мне была выдана карточка
на покупку продуктов. Удачно так получилось, что соседка из
квартиры напротив как раз выглянула, а мама мне указания даёт: «Рис
купить, сахар тоже…»
Татьяна Васильевна не удержалась и сунулась с вопросом:
— Надежда Ивановна, а что вас давно не видно было?
— Тебе-то какое дело, сплетница старая? Всё шпионишь, людям
жизни не даёшь, — моментально отреагировала мать. — Всё
про тебя знаю и управу найду!
Я спешно вернулась домой, захлопнув за собой входную дверь.
— Мама, зачем ты так?
— Чего она свой нос суёт куда не нужно?! Не видела она меня
давно, да век бы эту суку не видать!
То, что дверь в квартиру была закрыта, ничуть не мешало
разноситься звукам по подъезду. Соседка всё услышала, мнение
составила и больше ко мне не цеплялась и не спрашивала, отчего маму
не встречает. Я же, получив в своё пользование карточку, разошлась
не на шутку. На тот момент мнение о своих умственных способностях я
имела завышенное, и чтобы продавцы не придирались, сняла с карточки
наличные. Много.
И началось самое интересное. У мамы разве выпросишь обновку?
Допустим, летний топик осенью не по сезону, зато на распродаже
дешевле стоит. А его можно и под кожаную курточку надеть. Туфли на
шпильке опять же не по погоде, но у нас в школе «Осенний бал»
намечался. Как раз модельная обувь будет в тему. Юбку из красной
кожи под цвет туфель я приобрела в соседнем отделе, потом зарулила
в парфюмерию и сильно огорчилась, что недостаточно денег с собой
взяла. Пришлось бежать домой, заодно и покупки отнесла.
На следующий день я похвасталась Катьке новой косметичкой и
лаком на ногтях.
— Одолжи мне пять тысяч, — попросила Баландина,
— а то мои родаки зажимают.
