Котов впечатывает меня в стену и нависает сверху скалой. Сжимает
запястья над головой, когда я пытаюсь вывернуться и залепить ему
пощёчину.
— Тебе совсем не стыдно каждый день смотреть в глаза моей матери
и в это время спать с моим отцом? — выплёвывает презрительно мне в
лицо, с силой вдавливая меня в стену.
— Ты совсем что ли? С ума сошёл? — выкрикиваю, лягая его ногой
по икре, на что парень шипит, но не отстраняется ни на миллиметр. —
Тебе нужно прекращать пить! Последние мозги растерял, если они в
твоей голове были когда-то!
— Ответь мне! Совсем не стыдно? — пальцы левой руки сжимают мои
щёки, а полыхающие яростью и презрением карие глаза, впиваются в
мои, широко распахнутые от страха.
Таким я Котова не видела ещё никогда. Кажется, что ещё
мгновение, и он раздерет меня на части. Либо придушит, либо скинет
с лестницы.
Но я не собираюсь перед ним оправдываться. Не собираюсь
отвергать его бредовые, абсурдные предположения. Поэтому выгибаюсь,
пользуясь своим положением, и трусь грудью о его часто вздымающуюся
грудную клетку. Тело парня напрягается. Чувствую, как его пресс
напрягается. Становится каменным. А пальцы на запястьях сжимаются
сильнее, точно оставляя синяки.
Марк быстро облизывает губы и склоняется чуть вперёд. А я
довольная полученным откликом с его стороны, приподнимаюсь на
носочки и, практически прикасаясь губами к его рту, выдыхаю
интимно:
— Чего ты так взбесился, котик мой? Неужели на его месте хотел
оказаться?
Марк вздрагивает и выдыхает, сцепив с силой зубы. Кажется, я
даже слышу их скрип. Замечаю, как на лице парня ходят желваки.
Пальцы сильнее сжимают мои щёки, а карие глаза останавливаются на
моих губах. Ну же, Котов! Поцелуй меня! Ты же сам этого хочешь!
— Представлял меня в своей постели, Котов? — у меня будто
сорвали стоп-кран. — Представлял?
— Оставь свои игры для лошков, Мышкина, — свирепо бросает он,
мотнув головой, будто пёс. — Только такой ботаник, как твой Алёша,
может повестись на твои дешёвые уловки. Ты мне омерзительна, —
слова болью отзываются в груди. — Кроме желания больше не видеть
тебя и придушить, я не испытываю ничего.
Я закрываю на миг глаза, в которых закипают предательские слёзы.
Хочется, как всегда, спрятаться в свою скорлупу, скрыться от
пронизывающего до костей взгляда карих глаз, и зализать свои
раны.
Но переборов себя, лукаво улыбаюсь, потираясь о напряжённое до
предела тело Марка.
— Увидел в Лешеньке соперника? — вскидываю брови.
— Заткнись, Мышкина, пока я тебя не придушил, — рычит Марк. —
Ненавижу тебя, — вопреки его словам, большой палец сжимающей мои
щёки руки, проходится по губам, оттягивая их.
Не ожидая от самой себя, обхватываю палец парня губами и
всасываю в рот, выводя узоры на подушечке. Смотрю прямо в
потемневшие глаза. Наслаждаюсь тем, что чувствую, как Марк
вздрагивает. Чувствую, как, казалось бы, надёжный пол уходит из-под
ног. От чувств кружится голова.
— Ненавижу тебя, — шепчет вновь тихо, будто пытаясь убедить
самого себя. — Ненавижу…
Завороженно смотрит на мои губы, который обхватывают его палец.
Убирает руку с моего лица, закрывается пальцами в растрепанные
после перепалки рыжие волосы на затылке и шепчет в самые губы,
практически целуя:
— Рыжая ведьма. Сжечь тебя нужно. Ненавижу…
Больше терпеть такого накала эмоций не могу. Закрываю глаза и
отдаюсь на волю своим чувствам. Ты снова проиграла, Аня. Снова не
смогла устоять рядом с ним. И снова останешься с разбитым сердцем,
как два года назад.
Аня
Этот день не задался с самого утра. Я чуть не проспала свой
вылет, которого ждала больше месяца. А кто бы не ждал переезда из
маленького городка в столицу? Поступление, студенческая жизнь,
новые знакомства и перспективы.
