Многодневный морской переход из Шанхая завершился с полным успехом, и 26 июля 1935 года Корабль Его Величества «Саффолк», оснащённый четырьмя паровыми турбинами, бросил якорь в гавани Портсмута. Мешкать не стали, и разгрузка началась немедленно.
Вместительные сундуки, обитые стальными листами, спешно выносили из трюма и бережно, со всеми предосторожностями, ставили на палубу крейсера таким образом, чтобы они образовывали аккуратные ряды с узкими проходами. Всего их было девяносто три, каждый сундук был заперт на внушительного вида замок, и на всех без исключения можно было заметить красные ленты, испещрённые иероглифами.
За разгрузкой пристально наблюдал сухопарый джентльмен в пенсне и стёганом суконном пальто, слишком тёплом для этого времени года, но отлично защищающем своего владельца от порывов сырого ветра, дующего с пролива. Когда один из матросов крейсера оступился на скользкой палубе и раздался глухой звук удара железа о дерево, джентльмен поморщился и, стремительно подойдя к виновнику, допустившему оплошность, наклонился к нему и сделал резкое замечание. Светлые глаза его за стёклышками пенсне сузились от гнева, пальцы непроизвольно сжали карандаш в кармане пальто, чуть не сломав его пополам. Выпрямившись, он натянуто улыбнулся, адресуя свою улыбку представителю китайской стороны, но тот остался невозмутим, и ни одна мышца не дрогнула на маленьком бесстрастном лице.
Пока сундуки выгружали из трюма, пока медленно сносили по трапу, наблюдающие сохраняли молчание. Ветер внезапно утих, затаился где-то высоко в оснастке корабля и теперь забавлялся тем, что заставлял полотнище флага отсюда, с палубы казавшееся размером не более носового платка, отчаянно трепетать, словно язычок пламени, сражающийся со сквозняком. Воды гавани в свете догорающего дня отливали тусклым оловом и с вкрадчивым плеском толкались в борта судна, пока ветер не сменил направление и не нагнал серые тучи, угрожающе повисшие над головой. Джентльмен в пенсне поднял воротник пальто и мысленно похвалил себя за предусмотрительность.
Разгрузка длилась до самой ночи, и всё это время портсмутская гавань была заполнена королевской охраной в штатском. Один за другим к трапу подъезжали крытые брезентом фургоны и увозили затем сундуки с бесценным грузом в направлении железной дороги. Всё шло по установленному плану, без проволо́чек и досадных недоразумений, и краснеть перед иностранцами не приходилось, но джентльмен в суконном пальто, а это был не кто иной, как сэр Персиваль Дэвид, директор выставки, видный учёный и страстный коллекционер китайских марок и керамики, всё равно был взвинчен до предела и по своему обыкновению ожидал всяческих неприятностей.
Глава первая, в которой Эффи Крамбл и Имоджен Прайс предпочитают смирению месть, а Марджори Кингсли и Лавиния Бекхайм терзаются ревностью
– Да её убить за это мало, миссис Бенни! Вот честное слово, попадись она мне сейчас, я… Я просто не знаю, что бы я с ней сделала!
Эффи Крамбл, субтильная узкоплечая блондинка с остреньким подбородком и лицом простоватым, но выразительным и не лишённым своеобразной прелести, сжала миниатюрный кулачок и потрясла им перед собой. Другая рука девушки скрывалась в уродливом коконе из серого гипса и не слишком чистых бинтов.
– Ну, уж прямо. Не стоит так злобствовать, золотко, – осуждающе покачала головой миссис Бенни, передавая Эффи чашку, наполненную тёмно-рубиновым чаем и блюдце с половинкой тоста, смазанного тончайшим слоем маргарина.
Несмотря на обуревающие её чувства, Эффи красноречивым взглядом выразила недовольство крошечной порцией, и миссис Бенни, заметив это, в обычной своей манере категорично пресекла все возражения:
