Глава первая, в которой Филипп Адамсон следует за белым кроликом и теряет свою лучшую шляпу
Ровно в два часа пополудни, погожим мартовским днём, мистер Филипп Адамсон ступил на мостовую Спиталфилдса – местности, которую сами жители этих лондонских трущоб ласково именуют «преисподней». Худощавый молодой человек в элегантной серой шляпе, небрежно сдвинутой на затылок, и добротном шерстяном пальто внимательно смотрел под ноги и оглядываться тоже не забывал.
Будучи осведомлен о нравах и порядках этой части лондонского Ист-Энда, он тем не менее не ожидал с ходу подвергнуться тем испытаниям, что его ждали. В последующую четверть часа его трижды чуть не облили помоями, пролетевшими в паре дюймов от тщательно отутюженных брюк, дважды обругали «чёртовым чистюлей» и один раз в мгновенно, буквально из ниоткуда возникшей толпе, едва не вытащили бумажник и часы.
В довершение к этому, когда молодой человек завернул за угол Вентворт-стрит, перед ним предстала неприглядная картина.
Пятеро мальчишек лет десяти-двенадцати, встав широким кругом и хрипло подначивая друг друга, толкали из стороны в сторону кого-то тщедушного и босого, чью голову до самых плеч скрывала дырявая кастрюля без одной ручки. Из-под кастрюли доносился гнусавый рёв, но слов было не разобрать.
Долго не размышляя, мистер Адамсон, и так порядком утомлённый яркими впечатлениями, которые дарит Спиталфилдс своим гостям, подошёл вплотную к стайке мальчишек, вошедших в раж, и, улучив момент, выдернул жертву грубой забавы из круга мучителей. Одновременно он завёл тщедушного мальца себе за спину, расправил плечи и залихватски сдвинул шляпу ещё дальше на затылок, чтобы её поля не закрывали обзор.
– Уши надеру, – пообещал он флегматично, обводя взглядом каждого из ребят и безошибочно выделяя главного – мальчишку повыше остальных с рассечённой губой и сбитыми кулаками. – Каждому. Начну с тебя, – теперь мистер Адамсон обращался напрямую к вожаку, игнорируя его растерянных приспешников. – И между прочим, если вам это интересно, джентльмены, на углу у Сэндис-Роу опрокинулся фургон бакалейщика. Лакричные тянучки уже расхватали, но вот кексов ещё…
Не успел он договорить, как уличную шпану унесло ветром даровой наживы в сторону Бишопсгейта. О мостовую вяло, на излёте, ударились пару камней, но на это мистер Адамсон реагировать не стал, понимая, что проигравшему важно сохранить лицо.
Под дырявой кастрюлей обнаружилось чумазое ребячье личико, увешанное соплями. Глаза мальчишки опухли от слёз, он икал и сквернословил на удивление гнусавым голосом и пытался лягаться, точно маленький злобный пони. На вид ему было не больше пяти, однако брань, вылетающая из его уст, внушила бы уважение и старому докеру.
– Ну, хватит, хватит, – попытался успокоить его молодой человек, взяв за руки, но тот вдруг зашипел и принялся извиваться, будто угорь, не прекращая, впрочем, весьма продуктивно лягаться.
– Эй-ка, мистр! А ну-ка, щас же руки прочь от Джонни! И не вздумайте его отлупить! Тётка Джейни шкуру с вас спустит, если вы его отлупите!
Мистеру Адамсону, так некстати попавшему в переплёт, пришлось отбиваться уже от двоих: второй мальчишка, постарше первого, чрезвычайно ловко заехал ему кулаком под ложечку и лягнул бы в колено, не успей тот отпрыгнуть.
– Да хватит уже! – рявкнул молодой человек, чьё терпение подошло к концу. – Смотреть надо лучше за братом! Тут трое его чуть не отлупили, да я, дурак, вмешался на свою голову.
– Дак это, сбёг он опять. Под забором пролез, где собаки лазят. – Мальчишка, мгновенно успокоившись, пожал плечами и отвесил брату ласковый подзатыльник, чтобы тот перестал реветь. Рёв моментально прекратился, как если бы на вихрастом затылке, под слипшимися от грязи волосами, скрывался тумблер. – А это, мистр, ваше? Выронили, небось? – мальчишка указал мыском потрёпанного ботинка на пухлый бумажный свёрток, валяющийся на мостовой.
