На краю!

-Андрюх, Андрюха!-кричали откуда-то снизу.

Еще не подросток, но уже не ребёнок, с очень мудрым, не по годам взглядом, он встрепенулся на своей койке и вынырнув из своих воспоминаний толкнул стоящего рядом щупленького пацаненка.

- Эй, меня кто-то звал?

-Да, там это, заварушка какая-то намечается, - со страхом в голосе произнёс пацанёнок, на вид не больше  десяти лет. 

Пацанёнок итак был маленький и худой до невозможности, так он ещё и изо всех сил старался стать незаметным и слиться со стеной. Ему казалось, что здесь только так и можно выжить. Он был из новеньких и ему было дико страшно, от того, что здесь происходило!

-Андрей, которому на днях стукнуло тринадцать лет, нехотя свесил ноги в штопанных перештопанных штанах, сплюнул через плечо и властно произнёс, - достали, черти, ничего без меня решить не могут!

- Ладно, эй, как там тебя? А, не важно, пошли.

Он вальяжно, не спеша, чувствуя свою силу и власть, пошёл в сторону доносившегося с первого этажа шума. Пацанёнок, на полусогнутых, словно маленький шакаленок, посеменил за ним следом постоянно оглядываясь через плечо назад.

Андрей, в этот детском доме, считался среди детей, кем-то вроде судьи.
У него были свои принципы и силища, которой он эти принципы доносил до всех остальных. 

Он никогда не обижал просто так больных, слабых и убогих, и даже если у него было хорошее настроение, то даже защищал. За это его здесь уважали и ценили.

Тех, кто шёл против правил детского дома, установленных большинством детей, он психологически и физически просто ломал!

Так было и в этот раз. 

Спустившись, он увидел круг из ребят постарше, а в середине круга новенький, парень лет так двенадцати, который совсем недавно попал в эту систему из тепленькой квартирки и из под бока мамки.

Он был, как бы из другой вселенной!

Таких маменькиных сынков Андрюха ненавидел!

Сколько он себя помнил, его детство, прошло между улицей и бараками с несколькими такими же, как и он, младшими братьями и сёстрами. 

Вечно голодные, они постоянно сновали в поисках еды по мусорным бакам и грелись, когда было холодно на теплотрассе. Дома их никто не ждал. Там вечно шел "дым коромыслом"!

Иногда, они бегали смотреть, на "другую жизнь". Не так давно, недалеко от бараков, построили большую многоэтажку с красивой детской площадкой. Вот на этой-то площадке и гуляли совсем другие детишки, так не похожие на детей из бараков. Как-то ребята набрались смелости и тоже пришли поиграть на эту волшебную площадку, но злые, красивые тети похватали на руки своих детишек и прогнали их с площадки. Они кричали, что блохастым цыганятам нельзя приближаться к их детям.

Почему их назвали "цыганятами", Андрей тогда так и не понял.

Их мать - это женщина, проводившая свои дни, в вечно пьяном угаре или злая на весь свет с похмелья, тогда на глаза ей лучше не попадаться, ее тумаки Андрей не забудет никогда. Она с трудом различала день с ночью и до детей ей не было никакого дела. 

Периодически, к ним захаживали органы опеки и изымали у неё самых маленьких детей, которых она рожала с завидной регулярностью, чтоб они не погибли, а те из них, что постарше, во главе с Андреем разбегались и прятались по подвалам, чтоб из не забрали. 

Специально их никто не искал. Андрей никогда не знал другой жизни или не помнил. В тех бараках, где он жил, родители выпивали у всех.

Хотя где-то совсем в глубине, на задворках его сознания, сохранилось одно самое ценное воспоминание, которым он не делился не с кем! Это его была мать, но ещё до того, как она начала пить и умер отец. 

Она сидела возле его кроватки и пела ему на ночь песенку, гладя его, по его непокорным, чёрным вихрам, совсем как у его отца.

Баю, бай, усни мой мальчик! ....