— Что будете заказывать? — подошел ко мне радушный официант, уже
довольно долго наблюдавший за моим пустым столиком.
— Чай, коньяк и ваш фирменный шоколадный торт, — ответила я с
вымученной улыбкой, тыча ногтем в картинку меню.
— Что-нибудь еще? — не унимался молодой человек, хотя в кафе в
еще не очень даже поздний час не было свободного столика.
— Нет.
К сожалению, спокойствия у вас не подают — а я бы взяла порций
так десять навынос. Пока мне окончательно не вынесли мозг дочь и ее
коты. Пригласить маму в кафе на свое первое свидание, чтобы я со
стороны оценила молодого человека и сказала свое веское мнение —
это выше всякого моего понимания нынешней молодежи.
У моей дочери поехала крыша? Или она поехала у меня? Потому что
я не желаю принимать вещи такими, какими они нынче являются: вполне
вероятно, что у золотых девушек принято именно так знакомить
молодого человека с мамой. Как бы виртуально!
Нет хуже наказанья, чем быть матерью двадцатитрехлетней балбески
— сказал бы классик, если бы удосужился заглянуть сейчас в
крохотное кафе, укромно спрятавшееся в самом сердце Петербурга. Мое
же сердце болело… С той самой секунды, в которую три недели назад я
открыла входную дверь и узрела на пороге свою дочь с котом под
мышкой.
— Вы с Сашей куда-то уезжаете на выходные? — спросила я с еще
более вымученной улыбкой, чем та, которой только что одарила
официанта.
Стараниями моей сердобольной Оливки у меня и так вместо одного
теперь целых два кота, хотя временами мне кажется, что от
кого-нибудь точно останется половина после очередной драки. Его
Величество Засранца я предпочитаю кормить на их съемной квартире. И
вообще что за непростительная детская наглость — нельзя, что ли,
заранее позвонить и попросить мать о помощи, а не ставить перед
фактом котонянчества самолично! Да, я — мама без срока годности, но
мама тоже имеет право голоса… Хотя бы в кошачьих вопросах!
— Нет, — Оливка скинула с плеча пухлый рюкзак прямо на пол и
ляпнула. Да, да, не сказала, а так, как бы между прочим, заметила:
— Мы теперь с Соломоном будем у тебя жить.
— Как так жить?
За три недели я так ничего от нее и не добилась, но не смирилась
с ответом, что они с Сашей просто решили, что не подходят друг
другу. Я, конечно, это решила давным-давно, но люди вот так ни с
того, ни с сего не разбегаются. И даже если разбегаются, то хотя бы
один раз поплакать к мамочке прибегают — просто поплакать, если не
нужен совет, как жить дальше… Моя же Оливка бросила пару сумок в
машину и приехала к маме, перегородив выезд моей машине, чтобы я
никуда не сбежала. Какая прелесть!
Но то были лишь ягодки. Дочь тут же заставила меня разобрать и
вытащить на помойку старый диван. На следующий же день купила себе
новый. Заодно собственноручно поменяла в комнате люстру. Другими
словами, за неделю обустроилась в моей квартире, как бы сказать
помягче — перманентно.
— Оливка, что у вас произошло?
Я действительно чувствовала себя дурой — никаких слез, улыбка до
ушей, точно моя дочь всю жизнь мечтала жить с мамой. Я даже варила
по утрам овсяную кашу на воде, которую Оливка ненавидела с детства,
чтобы вывести дочь на чистую воду. Накося выкуси, как воды в рот
набрала… Не съезжает, все терпит…
— Оливка, у Саши появилась другая? — спросила я осторожно через
пару недель.
Дочь взглянула на меня чистыми голубыми папиными глазами:
— Мама, ты посмотри на меня! Ну разве могла у него появиться
другая?
Да, моя дочь пусть и не была сногсшибающей красавицей, но
никогда не комплексовала ни по какому поводу. Я даже не могла
задеть ее фразой:
— Он намекнул, что тебе неплохо было б похудеть? И ты
обиделась?
Я честно уже не знала, что предположить!
