Тревожный колокол лишь начал свой
набат, а маленькое поселение, расположенное в излучине реки, уже
начало свое расторопное и деловитое движение. Без паники, без
криков и причитаний, привыкшие к столь частым здесь набегам
индейцев мужчины и женщины хватали заранее приготовленные котомки,
детей и оружие и быстро отступали к воротам укрепленного форта. И
хотя свое название деревянное сооружение заслужило лишь высоким
стенам да бойницами по сути являлось весьма хлипкой защитой, против
индейцев порой могло послужить неплохим способом уцелеть.
Лица бежавших были сосредоточены и
бледны, а губы – плотно сжаты. Женщины бесстыдно подбирали свои
длиннополые юбки, обнажая мужские портки и высокие охотничьи
сапоги, и умело придерживали длинные ружья. Мужчины прикрывали их,
зорко поглядывая на стены, и даже дети могли поразить любого
европейца своей послушностью и готовностью оказать любую помощь,
будь то присмотр за младшими или подача пуль и пороха.
И все же, несмотря на оперативность
и слаженность действий, в этот раз индейцы оказались быстрее.
Длинные стрелы с цветастым оперением точно вонзались в тела мужчин,
и они грузно падали на землю один за другим. С первыми павшими
раздались и воинственные боевые крики, пронзительные и устрашающие,
больше похожие на рык невероятных чудовищ из иного мира. Они и
двигались, и выглядели как чудовища – невероятно быстрые и гибкие,
нападавшие аборигены двигались, прижавшись к земле и при этом
широко расставляя ноги. Их разрисованные красками лица, похожие на
застывшие маски идолов, выражали высшую степень злобы и ненависти и
пугали даже самых искушенных жителей Нового Света.
Но еще больше пугала их сила и
кровожадность – темные руки не знали устали, и индейцы не только
попали в цель из своих луков, но и ловко снимали скальпы своими
небольшими топориками-томагавками, тоже украшенные перьями и
разноцветными шнурками. Их одежды окрашивались кровью и это,
казалось, совершенно их не смущало. Они потрясали своими
замысловатыми прическами из косичек, кожаных полосок и звериных
шкурок и то и дело оглашали воздух очередной порцией боевого
клича.
Анна была всего в шаге от
спасительных дверей. Она уже лишь чудом избежала двух стрел и почти
ликовала, чувствуя спасение. Но неожиданный крик ребенка заставил
ее запнуться, остановиться и быстро оглянуться. И увидеть Марселя,
своего самого маленького ученика.
Мальчишка упал, сбитый с ног телом
пораженного в самое сердце одного из поселенцев. Может, он и рад
был бы подняться, но около него уже оказался ирокез с томагавком. И
вид его оскаленного рта, а так же малоприятная демонстрация снятия
скальпа привели Марселя в такой ужас, что тот завопил, не в силах
пошевелиться. Закончив свое страшное дело, индеец перевел взгляд на
него и широко улыбнулся. Протянул к нему руку, схватил за воротник
и одним резким движением вздернул вверх.
Тело Анны дернулось словно само по
себе, ведь инстинкты и мозг во всю трубили – нет! Нельзя!
Бесполезно! И все же молодая девушка подлетела к дикарю и
замахнулась своим мешком. Индеец с легкостью избежал удара и даже
рассмеялся такой смешной попытке защитить ребенка. Уже в следующее
мгновение он поймал девушку за запястье и дернул на себя, но лишь
для того, чтобы схватить за ее густую шевелюру.
- Марсель! Беги! – исступленно
закричала Анна, совершенно не чувствуя боли и облегченно вздыхая,
когда мальчик поднялся и что есть силы рванул в сторону форта.
- Хорошая. Мягкая, - довольно
пророкотал индеец на плохом французском, - Моя!
Девушка с неприязнью уставилась в
разукрашенное лицо дикаря. Она впервые видела ирокеза в такой
близости и находила его крайне устрашающим. Но отчего-то не боялась
и даже где-то глубоко внутри ликовала – да, случилось то, чего ее
отец боялся больше всего - она оказалась в руках индейца из одного
из самого свирепого и жестокого племени Северной Америки. Но это
стало платой за жизнь юного мальчика и жалеть себя она не считала
нужным.
