Бум-бум-бум.
Оля перевернулась на другой бок.
Бум-бум-бум.
Оторвала красные стриженные волосы от подушки.
Бум-бум-бум.
– Да иду я! – Звук осипшего голоса не долетел до двери, запутался среди шкафов и застрял в комнате.
Спросонья никак не получалось попасть в тапки. На днях произошла авария в котельной, и весь микрорайон остался без отопления и горячей воды. На декабрь Олины угрозы с уговорами не действовали, и он продолжал снижать температуру, засыпая улицы снегом.
Оля поёжилась. Накинула кофту поверх пижамы. Холод не отступал. В дверь барабанили всё сильнее.
– Иду! – голос сорвался в кашель.
Пять утра. Кому она понадобилась в такую рань?
Замёрзшие пальцы с длинными острыми ногтями отказывались справляться с замком. Ключ соскользнул и прошёлся полосой по узорам-снежинкам.
– Чёрт! Свежий маникюр! – Оля схватилась за руку. – И как мне теперь на корпоратив идти в таком виде?
Толкнула дверь ногой, собираясь выместить злость на непрошеном визитёре, и замерла. На коврике стояла коробка, перевязанная розовой ленточкой. «Лёлику» – гласила записка.
Так называл только отец. Давно, в другой жизни. Потом он исчез. Ушёл утром на работу и не вернулся.
Из оцепенения вывел раздавшийся из коробки шорох. Втащив подарок в квартиру, Оля развязала ленту.
– Ну наконец-то! – Белый с серыми пятнами пушистый кот выбрался наружу. – А чего так холодно?
– Так авария. В котельной, – запинаясь, проговорила Оля и на всякий случай отошла на несколько шагов в глубь квартиры.
– Хорошо, что я сибирский, шерсти хватит на ваши морозы. А тебе бы одеться не помешало, путь предстоит неблизкий.
– К-какой путь?
– Неблизкий, я же сказал. Когда вернёмся, к лору запишись слух проверить. А сейчас собирайся: времени у нас мало, до боя курантов успеть надо.
– Что успеть? – Оля не сдвинулась с места.
– Папку твоего спасти. Утащила его жуть жуткая, хтонь хтоническая, имя которой всуе и произносить-то нельзя. Только ты отца выручить можешь.
– Не пойду я этого урода спасать. Он меня бросил двадцать лет назад.
– Не бросил, а уехал в командировку и попал во временную петлю, а оттуда его прямиком в подземный мир утащили. Долго объяснять, расскажу по дороге. Одевайся: время идёт, надо его обогнать.
Оля с котом уже полчаса шли по нечищенным улицам. За это время сибирский успел рассказать столько странного, что голова ломилась от информации. Оказалось, отец работал чародеем высшего уровня в магическом департаменте, а не инженером в научно-исследовательском центре, как думали родные. В тот злополучный декабрьский день двадцать лет назад Сергей Казанцев должен был отправиться к Баренцеву морю изучать подземную аномалию, но попал в ловушку.
– Пытались мы найти Серёжку, да сгинул он, в пятнадцатый век попал, а потом как стало его по временной оси носить – не угонишься, – говорил кот, перепрыгивая через очередной сугроб. – Совет старейшин решил всё твоей маме рассказать, уж больно она переживала. Так-то мы в тайне должны знания держать, только избранным они доступны. Но просчитались – послали Василису Прекрасную на переговоры. Надо было мне пойти, да Лиля-то психиатр: побоялись, что себе диагноз поставит, вместо того чтобы меня выслушать. Только вот мама твоя решила, что у Василисы с Серёжей роман. Столько гадостей ей наговорила… А Вася-то наша – девочка воспитанная, в жизни таких слов не слышала. Плакала потом неделю, пришлось её к психологу отправить травму прорабатывать.
Оля слушала молча. Верить ли коту? Говорящему коту, который явился ни свет ни заря, заставил одеться и тащит не пойми куда. «Он прав, мама бы точно поставила диагноз, и я даже знаю какой».
