Уже вторую неделю я сижу одна и жду важного звонка. Дети разъехались, кто куда. Тянутся августовские дни, липкие, тягучие как само ожидание и сводят меня с ума.
Два с половиной месяца, как мы в Петербурге. Чтобы комната не казалась чужой, я повесила на окно шторы, которые кочуют вместе со мной. В углу подоконника стоит иконка, с которой я никогда не расстаюсь. Мне кажется, что она бережет меня и тонкой ниточкой связывает с прошлым, от которого я убежала в надежде на лучшую жизнь.
Маленькая иконка временами темнеет, и только один раз мне почудился от нее свет. Я чувствую какую-то внутреннюю связь с ней, словно она отзывается на события моей жизни. Сейчас изображенный на ней лик смотрел печально, и мне не спалось.
«Прежде, нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня» – эти слова красным светом вспыхивали в моем сознании, но я отгоняла их как назойливых мух. Все кончено, я начинаю с чистого листа!
Бессонная ночь сменилась зыбким сном только под утро. Сон и явь перемешались. Сквозь окно проникали назойливые звуки сигнализации и надрывали мне сердце, а потом вдруг превратились в резкий звонок. Я вскочила, схватила телефонную трубку и ещё в полусне услышала голос мамы:
– Крепись дочка.
– Что? Какой ужас!
Моя память машинально отметила – 6 утра, 12 августа, 2003 года. Я скользнула обратно под одеяло, накрылась с головой, съёжилась, спряталась от этой ужасной вести и застучала зубами. Умерла тётя Кира. Может быть, это сон? Кто угодно, только не она – жизнелюбка, не знающая усталости. Часа два продолжалась агония моего неверия.
Потом наступил день. Произошло событие. Оно незримо расставило все по своим будущим местам. Я уже знала, что не улечу в Шотландию. Просто не смогу жить там с чувством вины, если не провожу в последний путь тётю – свою вторую мать. Знала, что через три часа должна сидеть в поезде.
Первые десять минут я бестолково металась по комнате в страхе от мысли, что не успею, времени в обрез. Наконец, взяла себя в руки, позвонила в клуб «Дискавери» и отложила поездку на две недели – если бы я знала, что пересечь границу Великобритании простому смертному сложнее, чем попасть на Луну.
Позвонила сестра Аня с Витебского вокзала. Через двадцать минут она уедет на прямом Брестском поезде, а я едва успею в Минск, чтобы пересесть на электричку до Барановичей.
Почти пустая дорожная сумка казалась полной кирпичей. Сын уже ждал у банка. От духоты и волнения драгоценные купюры прилипали к рукам.
– Скорей, сынок, я не переживу, если не уеду сейчас.
Плацкартных мест не было, и пришлось выложить в три раза большую сумму в фирменный вагон типа СВ.
– Не хило, – заметил Илья, обводя взглядом купе.
На верхних полках живописной горкой лежало белоснежное белье, веером стояли накрахмаленные полотенца. На столе – две бутылки белорусского пива, баночка какой-то супер воды, печенье и вафли.
Я была близка к голодному обмороку.
– Как, оказывается, быстро устаёшь от плохих новостей и спешки.
– Жарко, пить охота, – Илья потянулся за пивом.
– Обойдёшься. Оно скрасит мои печальные мысли.
Поезд тронулся, и сын помахал мне с перрона. Я сидела не шелохнувшись. В купе никого, класс люкс в полном одиночестве. Будто нарочно мне открывался контраст между приятной, комфортной жизнью и смертью, которая не укладывалась в голове.
Я встрепенулась, когда вошла проводница. Молодая темноволосая девушка в форме взяла у меня билет и спросила:
– Будете брать сухой паек или горячее питание?
– В каком смысле? – не поняла я.
– Ужин входит в стоимость билета – объяснила она.
