Я смотрю в зеркало.
– Я люблю тебя.
Мои слова обращены к моему отражению.
Я продолжаю смотреть. Впалые щеки, тяжелый взгляд… Выгляжу немного уставшим. Жизнь измотала.
– Спасибо.
Моя искренняя благодарность обращена к тому, кого я слишком долго игнорировал.
Это я сам.
Я слишком долго слушал других людей. Они говорили много и разное. Им не нравилось мое тело, им не нравился я, им не нравились мои поступки.
И я их слушал.
В этом была моя главная ошибка.
Я был ребёнком и поэтому наивно считал, что другие люди глаголют истину. Ложь! Они говорили лишь то, что удобно дополняло их ущербную картину мира.
Второй моей ошибкой было неуместное стремление стать частью этого ущербного мира. Я не понимал, что «я» есть единственный мир, который мне нужен. В нем есть все!
– Толстогубый!
– Жираф с длинной шеей!
– Дистрофик!
– Чересчур умный!
– Настырный!
«Сколько же злобы в этих людях? Зачем они меня мучают?» – думал тот ребенок.
Я не понимал, что все это были лишь миражи, отблески далеких галактик чужих миров, наполненных болью и отчаянием, что это чужая отрава, которая мне не нужна.
– Это тяжело, но я справлюсь. Просто нам нужно чаще встречаться лицом к лицу.
Глаза в отражении наполнились слезами. Глубокая боль пронзила тело.
– Да. Я знаю. Только все это не важно. У меня получится.
Что именно?
Справиться со всей ерундой, забившей мне мозг!
Это, несомненно, будет тяжело. Это уже сейчас тяжело. Я смотрю на руки, ноги, торс, гениталии и вижу не себя, я вижу чужие шаблоны восприятия, живущие в моей голове.
– У меня получится, – повторяю я, – У нас получится.
Мои пальцы с нежностью и любовью пробежались по груди. Они смыкаются над сердцем.
– Я здесь и я есть. Я в гармонии с собой и миром.
Ритуал завершён. И теперь нужно идти заниматься другими делами.
Справа от меня на вешалке висит белая рубашка. Слева на стуле располагаются трусы, носки и ремень.
«Начну с мелких деталей туалета», – решаю я.
Разобравшись с мелочью, я с наслаждением погружаюсь в мягкую хлопчатобумажную ткань.
– Как тебе? – спрашиваю я у своего отражения в зеркале.
Другой «я» выглядит довольным, удовлетворённым.
– К ней я выбрал вот эту чёрную бабочку…
Отражение удивилось.
– Знаю… Я никогда не носил галстук-бабочку. Но тут подумал: почему нет?
Огонёк игривости блестит в моих глазах, и я понимаю, что другой «я» поддерживает мой эксперимент.
– Спасибо.
На мгновение я отхожу от зеркала. Нужно дойти до шкафа и натянуть штаны. А еще захватить пиджак.
– Как тебе?
Поглаживая ладонями рукава и отвороты, я излучаю восторг.
– Настоящая английская ткань, идеальный итальянский покрой, безупречный чёрный цвет…
Я знал, что он меня поймёт.
– Ну, вот и все!
Отражение улыбнулось.
– Пожелай мне удачи.
В уголке рта появилась легкая печаль.
– Да, да… Но это нужно сделать. Этого никак не избежать.
И снова улыбка.
Немного погодя я вышел из комнаты и плотно запер за собой дверь.
– Начало положено.
Чёрные замшевые туфли мягко перемещались вниз по ступенькам, крытым темно-синим вельветом. Внизу меня ждал Сурен.
– Здравия, хозяин.
– И тебе того же.
– Будут особые указания?
– Я жду посылку.
– Ещё не доставили.
– А это что?
Я имел в виду большое серебреное блюдо в руках моего дворецкого, поверх которого небрежно лежала большая стопка конвертов.
– Письма с извинениями, – ответил дворецкий и в повиновении склонил голову вперёд.
Я сделал ещё несколько шагов вниз. Была возможность подумать…
Сурен.
Я приобрёл его чуть больше трёх сотен лет назад на невольничьем рынке города Сторобаска, столицы бандитской планетарной колонии Пять из звездной системы Восемь. С идентификацией галактики я так и не разобрался. Возникли другие дела. Наверное, более важные.
