Книга эта является от начала и до
конца выдуманным фантастическим произведением. Все совпадения имен,
фамилий, отчеств, адресов и прочих как говорят сейчас персональных
данных, а также каких-либо событий совершенно случайны.
― Здравствуйте товарищи! Поздравляю
вас со сто пятьдесят второй годовщиной Великой Августовской
Коммунистической революции! ― из парящих над стройными рядами
демонстрантов мощных динамиков доносился обволакивающий заботой
голос генерального секретаря.
Двигавшаяся мимо Мавзолея Попавших
Героев организованная многотысячная колонна трудящихся в едином
порыве взревела трехкратным «ура». Стоявшие на нескольких трибунах
уродливого строения члены политбюро, правительства и просто
ответственные комиссары, с замученными вечной борьбой лоснящимися
лицами, лениво махали проходящим мимо демонстрантам. Колька
Снегирь, один из пролетариев, шедших в колонне, улыбался во все
свои тридцать два зуба. В своих руках он крепко сжимал древко
государственного флага. Красно-белое полотнище, одно из многих,
развивалось над бодро шедшими по огромной площади Революции людьми.
Старинный бравурный марш, здорово переработанный нейро-лингвистами
и модифицированный практически неслышными ф-вибрациями, призывал
рабочий народ к новым трудовым свершениям. Хорошая музыка ― пару
раз проиграл над людской толпой и выбил у каждого человека напрочь
какие-либо мысли, кроме шевелящихся в мозгу навязчивых идей: выше,
больше, дальше. Это же как надо боятся собственного народа, что
даже имея самый мощный в мире искусственный интеллект, тотально
контролирующий каждый чих, применять такие глушилки. Чистой воды
паранойя ― у теперешних людей мозги так замусорены часовыми
политинформациями на производствах, там ни о каком критическом
мышлении речи быть не может. Хотя это он сейчас о чем? Срочно нужно
принять выражение лица полное подобострастия и верноподданической
преданности, чтобы не по палиться. Сука, здесь видеокамер, как у
дурака махорки, вдруг потом ИИ обнаружит проблески интеллекта на
его лице во время обработки ф-вибрацией? Колька заулыбался еще шире
и возблагодарил всех богов, которых знал, за то, что инженеры
Коммунистического материка до сих пор еще не придумали аппарат
способный читать мысли. Нет, разработки уже велись, но такой прибор
был еще слишком громаден, чтобы служащие отделов Материковой
безопасности могли таскать его под полами своих кожаных плащей.
Алиса, мелофон ― вспомнилось Кольке
из прошлой жизни. А ведь с будущим здорово на@бали: ни тебе полетов
к другим планетам, ни цветущей Москвы, ни машины времени. Вот про
невозможность вернуться лет на сто пятьдесят, лучше на все двести
назад в прошлое, чтобы наверняка, и придушить там кое-кого в
младенчестве Снегирь жалел больше всего. Может тогда прекрасное
далеко и не было бы таким жестоким к четырем миллиардам убитых во
время бесконечных чисток людей. Колька не мог понять, почему, когда
к власти приходят очередные большевики они в первую очередь, как в
своем любимом гимне, все рушат до основания. Откуда вроде как у
обычных людей такая паталогическая тяга к разрушениям и массовым
убийствам ― на материке не осталось ни одного старого города. Все
разрушили, а затем… Затем начали строить нечто непригодное для
нормальной жизни, хотя тут все ненормальное. Вот хотя бы взять его
самого ― Колька Снегирь не имя, как принято было раньше, а обычное
прозвище, еще с детдома. Настоящее его имя в виде букв, цифр и
новых революционных символов выколото специальной краской над
правой бровью у него на лбу, как, впрочем, у остальных пролетариев.
На прошлой неделе комсорг, проводивший уже третье за неделю
комсомольское собрание, около часа с пеной у рта доказывал, как
нехорошо называть друг друга по кличкам. Дескать у вас есть для
этого семь цифр и букв с начала вашего индивидуального кода, а вас
тянет в отсталое мещанство. Правда он почему-то стыдливо промолчал
о том, что имена фамилия и отчества сохранились у всей
партноменклатуры. Нет, понятно — это другое: они и места свои по
наследству передают, и детки коммуняк воспитываются исключительно в
семьях. С пролетарскими детьми никто не церемониться ― из роддома в
специализированный детдом. Семья ― пережиток прошлого и с этим надо
вести непримиримую борьбу. А дальше несколько зачисток ― больных и
неспособных детей в расход: новому обществу нужны только здоровые и
талантливые. В общем евгеника в самом мерзком виде, и все это под
соусом всеобщего блага, построения самого справедливого общества и
прочей ереси времен еще Октябрьской революции далекого двадцатого
века. Колька с содроганием вспоминал все те нескончаемые тесты,
которые ему приходилось проходить в детстве и этот леденящий душу
страх не справится с заданием. Надменное, постоянно чем-то
недовольная харя проверяющего, больше похожего на забулдыгу из
пивной, чем на профессора. Да оно скорее всего так и было ― ученые
степени и должности в этом светлом будущем тоже передавались по
наследству. Собственно, и науки как таковой не было ― необходимость
в исследованиях людьми отпала с появлением искусственного
интеллекта. Вот и вся основная информация о том новом мире, в
котором жил и усиленно трудился Колька Снегирь. Насчет трудился, то
был не сарказм ― коммунистический принцип от каждого по
способностям соблюдался для пролетариев неукоснительно:
двенадцатичасовой рабочий день без выходных и праздников.
