— Ты — неблагодарная! — мать рычит, пытаясь подняться с кровати,
и я внутренне обмираю от концентрированной ненависти в ее
взгляде.
Но только внутренне. Внешне я спокойна. Прошли те времена, когда
я показывала свою слабость окружающим. Им на радость.
— Тебе сегодня ставили капельницу? — игнорирую я ее рычание.
— Не позволю! Отравить хотят! Ты хочешь! Дрянь!
— Понятно.
Киваю, выхожу из палаты, торможу медсестру с вопросом о лечащем
враче.
По наводке стучусь в ординаторскую.
Молодой парень, утомленно возящийся с бумагами, смотрит на меня
с сочувствием.
— Мы ничего не можем сделать, понимаете? Инсульт… Поражение
мозга, вот сами посмотрите…
— Но ее же надо лечить, — говорю я, возвращая ему заключения
врачей, — если она не дает ставить себе капельницу, то привязывать,
например…
— У нас тут не психоневрология, — пожимает он плечами, — обычно
родственники помогают…
— У меня нет возможности, — я задумчиво стучу пальцем по столу,
потом поднимаю взгляд на врача, — я заплачу…
— Хорошо, — кивает он, — переговорите с медсестрой, возможно,
она поможет…
Прощаюсь, выхожу из кабинета, ищу медсестру и довольно быстро
договариваюсь на дополнительный присмотр. За дополнительную
плату.
Хорошо, что деньги для меня сейчас — не проблема. По крайней
мере, не решающая.
А вот мое нахождение здесь — да.
Смотрю на смс от Тошки:
“Сколько ты еще там планируешь быть?”
С досадой убираю в карман телефон, радуясь своей привычке не
открывать полностью вайбер, а прочитывать всплывающие окна. Так
нельзя отследить, что я прочитала уже сообщение. Будет висеть
непрочитанным. Скажу потом, что телефон разрядился.
Общаться сейчас с мужем нет никакого желания.
Одной бы побыть.
Спускаюсь вниз, по пути натягиваю теплый кардиган, поправляю
нелепую гульку на голове.
Мельком ловлю отражение в зеркале.
Страшна, как черт.
Худая, глаза запавшие, старушечья кофта, волосы неопределенного
цвета в неопрятном хвосте, замотанном наверх.
Отлично просто.
Лучше не надо.
Спускаюсь вниз по ступеням больницы, вдыхаю свежий вечерний
смог.
За время моего отсутствия, в городе стало больше машин. И,
говорят, здесь теперь не редкость режим “черного неба”, когда смог
висит так, что людям приходится надевать маски, если выходят на
улицу.
Мне бы тоже маска не помешала, да.
Ежусь от странного ощущения построннего взгляда сквозь
темноту.
Смотрю по сторонам.
Нет, никому нет дела до невзрачной женщины средних лет, идущей
по своим делам от больничного корпуса.
От перемешанных в воздухе запахов начинает болеть голова.
Странно, в столице куда насыщенней атмосфера, но такого удара по
нервным окончаниям там не получала ни разу.
Хотя, я вообще думала, что они у меня атрофировались. Нервные
мои окончания.
За ненадобностью.
В висках стучит. Черт… Мама, все же, даже в состоянии
полуотказавшего мозга, тот еще энергетический вампир. Хлеще только
мой муж.
На ходу стаскиваю резинку с гульки взмахиваю волосами, уже не
удивляясь непривычной легкости головы. Да, прошли те времена, когда
моя коса оттягивала затылок… Надо же, так привычно мне было это,
даже не замечала тяжести.
Только когда отрезала, ощутила, что голова словно пушинка
одуванчиковая, того и гляди оторвется.
Массирую виски, тоже на ходу, смотрю под ноги. Еще упасть не
хватало.
А так есть возможность добраться до гостиницы и там уже…
упасть.
А Тошке скажу, что устала, с мамой разговаривала. Он поверит. Он
мою маму знает.
На тротуаре, нагло заняв весь проход через кпп, стоит машина.
Большая, черная. Тонированная.
Вздыхаю.
Ничего не меняется.
Хозяева жизни везде ощущают себя хозяевами, да.
Не глядя, пытаюсь обойти.
И застываю, услышав тихое и хриплое:
— Вася?
