Теплый май закончился холодным февралем. Как странно далекими и одинокими кажемся мы теперь. Еще вчера переплетения рук, такие родные поцелуи и нежные слова кажутся чужими. В душе пустота, а на сердце боль лишь при одном воспоминании о том, что нам посчастливилось пережить. В воздухе будто все еще слышен твой аромат, а на теле чувствуются прикосновения, оставленные на участках кожи будто еще вчера. В голове закрадывается мысль, что ты навсегда потерял что-то важное и больше никогда не сможешь его обрести. Образы все стоят перед глазами, вспоминаются первые встречи, первые касания, первые поцелуи и долгожданные слова. Как странно осознавать, что это было со мною. Как странно думать, что это был ты.
Я захлопываю тетрадь, оставляя вместе со словами все чувства, что еще теплились где-то в груди, изредка выдавая болевые ощущения и спазмы в самом сердце.
Эти отношения закончились уже давно, но только сейчас я смогла по-настоящему их оставить, перевернуть страницу и начать с чистого листа.
Это всегда помогает. Выговориться тетрадке и забросить ее в нижний ящик, который уже третий год заедает, издавая тихий скрип, будто насмехаясь. Тебя опять разбили, и я единственный, кто может тебе помочь.
Я смотрю на чистую страницу, а после рисую жирный вопрос. А что дальше? Что меня ждет?
На первых отношениях ничего не заканчивается, но сейчас кажется, будто больше ничего не будет. Меня больше никто не ждет.
– Лена! – слышится мамин крик с первого этажа. – Давай быстрее, Никоновы уже ждут!
Я подрываюсь из-за стола, еще раз оглядывая комнату в поиске вещей, что я могла забыть. Делаю круг, возвращаясь к письменному столу и смотрю на открытую тетрадь.
Дальше ничего не будет. Разве нет? Но все же прячу его в ручную кладь, будто чувствую, что там, на отдыхе, может что-то произойти.
Летний роман? Простая интрижка? Я не из тех девушек, что могут так легко крутить парнями, но ведь иногда можно дать себе волю?
Чемоданы собраны, я бегу к выходу, но в последний раз оглядываю родную комнату на чердаке нашего домика.
Оставляю в памяти каждую деталь, вбираю в себя каждый запах аромосвечей(ведь у меня их коллекция), будто покидаю дом на годы, а не на оставшийся месяц лета.
Пол внизу скрипит, оповещая о том, что родители выносят последние сумки к машине, и я бегу по лестнице.
– Все взяла? – небрежно кидает мама, скорее для меня, чем для себя. Я киваю, погружаясь в свои мысли.
Нас ждет месяц в домике у озера, который принадлежит нашим соседям, Никоновым. Мы живем с ними в дуплексе, и наши семьи дружат столько, сколько я себя знаю. Семейные праздники, помощь и совместный отдых. Даже сейчас, родители взяли отпуск в одно время, чтобы вместе провести время в домике за городом.
Отец загружает вещи в багажник, а мама разговаривает с тетей Светой. Я подхожу к папе, ставя чемодан на пол и только тогда замечаю Влада, облокотившегося на соседнюю машину.
Влад Никонов давно не живет у родителей. Он уехал в университет четыре года назад и лишь изредка приезжал домой. Мы иногда виделись на праздниках, но чаще всего я слышала о нем лишь в рассказах тети Светы на семейных застольях, или когда мама разговаривала с ней по телефону. Да и мы давно не общались с Владом. Он старше меня всего на пару лет, но в детстве мы были не разлей вода. В средней школе наши пути разошлись, интересы поменялись.
Я помню Влада как мальчика, лазающего на яблоню. Помню, как он учил меня кататься на велосипеде, а после лечил мои разбитые коленки, после совместного падения в цветочную клумбу. Помню, как он тащил во двор каждого щенка и котенка, порой пытался затащить домой, но тетя Света устраивала скандалы. Он был добрым и веселым, но в какой-то момент замкнулся. Сначала я думала, что он закрылся от меня. Нашел новых друзей в школе, но после я поняла, что он замкнулся от целого мира. Все реже шутил, меньше гулял, лишь учился и во двор выходил только что бы почитать, садясь под ту самую яблоню.
