Наследница Пустоты

Пролог

Империя Оссия не всегда была такой.

Те, кто жил до падения Императора и его семьи, говорят, что раньше было куда хуже. Что наша страна страдала от болезней, долгов и гнёта соседних государств. Что вряд ли бы мы выжили и дальше, останься всё как есть. Возглавляй нашу страну слабая семья Ливели, Империя вряд ли бы дожила до технологического прорыва. Она вряд ли бы вообще сохранилась в истории.

Но времена меняются. На смену старым правителям приходят новые. И они несут с собой новую историю. Порой куда кровопролитную, порой жестокую и ужасную, но историю, позволяющую нам и дальше жить.

Вот и в Империю Оссия пришёл новый правитель… нет, не так – правительница. Та, что изменила эту страну, создав из неё один целый механизм. Та, чьё имя на века закрепилось в наших умах. Та, что проложила путь к трону через месть и холодную сталь.

Время Ливели прошло. Настало её время. Время нового мира, новой страны, новой династии.

Империя изменилась. То, что было ещё двадцать пять лет назад, исчезло безвозвратно. История вновь начала рождаться на наших глазах, но, как сказал один правитель:

– История пишется до тех пор, пока есть те, у кого не отсохли руки и не затвердели мозги.

Это слова Императрицы.

Это слова моей матери…

Глава 1

1

Вся моя жизнь сводится к первому воспоминанию, с которого и началась моя история.

Оссия тогда только начинала процветать, а машины казались чудом, созданным искусным мастером – Михаэлем Едатом. Мне он представлялся волшебником, вдохнувшем в металл жизнь. Наверное, потому первое, что я вспоминаю из детства, были машины. Они окружали меня всегда. С самого начала.

Вместо лица матери, я помню лицо машины. Вместо ее красивой речи – равнодушный говор. Вместо улыбок – непроницаемые лица. Наверное, потому между нами казалась целая пропасть. Мы жили в одном месте, не раз сталкивались, но делали вид, что незнакомы. Жалкие приветствия, поклоны, и все мои мысли до конца дня занимает эта пятисекундная встреча. Обычные люди уже боготворили бы Тенебриса за это, но я… порой мне хочется запереться в самой дальней части дворца и не вспоминать о том, кем является моя мать.

– Ваше Высочество, – окликнул меня хрипловатый голос.

Мысли в голове испуганным комом скрутились, прежде чем уложиться на самое дно. Они ещё вяло всплывали, но я старалась не обращать на них внимания. Такие мысли не приемлемы в отношении Императрицы.

– Вы снова задумались?

– Разве это так плохо? – негромко поинтересовалась я, оторвав взгляд от старого гобелена за стеклом витрины. – Думать здесь ещё можно.

Ферро вздохнул, качнув головой и подняв свои глубоко запавшие глаза. Тени залегли под его веками, из–за чего лицо в последнее время казалось уставшим, печальным, грубым. Сколько он спал сегодня? Час, два? Сколько длилось очередное собрание в кабинете Императрицы? Она проводит их каждую ночь, словно днём может кто–то подслушать. Но… кто? Здесь живых людей можно по пальцам перечислить, когда все коридоры наполнены машинами.

– Когда–нибудь ваш портрет увековечит этот коридор, – с тихим вздохом произнёс Ферро.

– Последнее, что я хотела бы сделать – так это позировать художнику, – с таким же вздохом произнесла я.

Перед глазами, в дорогой раме из золота, висел портрет Императрицы. Даже на холсте она получилась до жути живой, с горящими от странного огня глазами, со всполохами искр за спиной. А ведь эта картина была нарисована, когда она ещё только взошла на престол. Казалось, с того дня минуло всего пару часов – та Императрица, что была на холсте, и та, что сейчас была где–то в этом замке, отличались только одеждами.

Многие послы не раз отмечали, что я похожу на Императрицу. Но… нет. Я совершенно на неё не похожа. Даже сама она не раз это отмечала, говоря, что кроме лица и крови нас почти ничего и не связывает. Жестокая правда, но иначе никак.