Аня
- Воеводина, проходите! - резкий
женский голос заставляет меня дернуться и вскинуть голову. Вряд ли
кто-то из трех соседок по кушетке носит ту же фамилию, что и я.
Значит, пора идти.
- Нижнее белье снимайте и ложитесь
на кресло, - распоряжается толстая женщина в белом халате. —
Последние месячные когда были?
- Третьего июля, — шепчу я, еле
шевеля слипшимися от паники губами. - Задержка две недели. Я делала
тесты… Оба положительные.
- Лет тебе сколько? - продолжает
допрос врачиха, приступая к осмотру. Ее движения грубые, и мне
приходится закусить губу, чтобы не расплакаться. Неужели нельзя
быть немного деликатнее? Мне и так очень страшно.
- Девятнадцать.
- Учишься?
- Учусь, - шепотом отвечаю я,
разглядывая светящийся плафон под потолком. - Второй курс.
- А предохраняться тебя не учили?
Сексом заниматься нынешняя молодежь любит, а о последствиях вообще
не думает. Куда вот тебе ребенок на втором курсе?
Слышится резиновый щелчок
снимающихся перчаток, а потом раздается фраза, которая отзывается
во мне слезами. Ведь все еще оставался шанс, что тесты были
ошибкой.
- Беременна ты, Аня Воеводина.
Папаше радостную новость сообщи.
Врачиха возвращается за стол и
принимается что-то писать. Ей совершенно наплевать на то, как я
себя чувствую. Для нее я одна из сотен по глупости залетевших
дурочек. Ей все равно, что я понятия не имею, кто отец моего
ребенка, что не помню процесса зачатия и что еще пару месяцев назад
я была девственницей.
На дрожащих ногах я слезаю с кресла
и начинаю натягивать джинсы.
- Рожать собираешься? - врачиха
недобро смотрит на меня поверх очков, повисших на кончике ее
носа.
- Нет, — твердо произношу я. - Пойду
на аборт.
Я приехала в Москву из глубинки,
полная светлых фантазий. Набрала нужные баллы для поступления в
столичный вуз, получила комнату в общежитии. Все шло по намеченному
плану: училась я с удовольствием, вечерами подрабатывала
официанткой в модном ресторане, обзавелась подругами. К курсу к
четвертому я надеялась определиться с выбором профессии и
повстречать настоящую любовь. Детей я непременно хотела, но лишь
тогда, когда буду крепко стоять на ногах и при условии, что у них
будет любящий отец. Нет, все точно должно было произойти не так.
Когда я понятия не имею, на что буду содержать будущего ребенка и
где мы будем жить. Работы у меня больше нет, есть только комната в
общежитии, из которой меня непременно выселят, как только я
перестану посещать занятия. У моих детей должна быть красивая
образованная мама, а не преждевременно состарившаяся женщина,
пашущая на трех работах, чтобы их прокормить.
- Дело твое, - равнодушно произносит
врачиха. - Предупреждаю: срок таблетированного аборта прошел. Могу
записать на процедуру через три дня. Вот список анализов, - она
сует мне в руку листок. - В регистратуре тебе все скажут.
Дрожащими пальцами я прижимаю листок
к груди и выхожу из кабинета. Перед глазами все плывет, к горлу
подкатывает тошнота, наверное, потому что с утра я ничего не ела. Я
беременна и собираюсь сделать аборт. Это все происходит будто не со
мной.
Вспомнив, что обещала позвонить
Карине, я достаю телефон и набираю ее номер.
- Ну что?
- Беременна, - шепчу я, зажимая
трубку рукой. - Я сказала врачу, что буду делать аборт.
- Ох, масик, мне так жаль, -
сочувственно восклицает подруга. - Но все будет хорошо! Мы это
переживем. Выучимся, разбогатеем. Приезжай давай в общагу - я тут
картошки нажарила.
Я вешаю трубку и, выйдя на улицу,
опускаюсь на первую попавшуюся лавочку. По лицу катятся слезы, в
груди холодно и пусто. Как я смогла такое допустить? Почему тот
злополучный день стерся у меня из памяти? Я бы хотела найти того
мерзавца, по чьей вине через все это прохожу, и плюнуть ему в
лицо.
