- Я уже практически подъезжаю, Виктор Андреевич, - отчаянно
лгала я, - еще десять минут максимум и буду в офисе.
- Поторопитесь, пожалуйста, Вероника, - металлическим тоном,
который бывал очень редко в мой адрес, отозвался начальник и
положил трубку.
Выругавшись сквозь зубы, я сняла гарнитуру и отбросила ее на
переднее пассажирское сиденье своей маленькой белой “Шевроле Авео”.
Нет, ну вот надо, а? Понадобилось кому-то устроить аварию именно
сегодня! Из-за этого и образовалась пробка, которую я не заметила
вовремя на навигаторе в свою очередь по причине того, что моему
боссу зачем-то понадобилось названивать и торопить меня. Видите ли,
встреча, на которой я очень нужна. Особо важный клиент внезапно
нашел возможность удостоить наше скромное рекламное агентство своим
вниманием. Для босса каждый клиент особо важный, да. И это с одной
стороны правильно, это один из залогов успеха работы. Но с другой
же… До чего же именно сейчас не вовремя. Я, между прочим заранее
отпрашивалась. На два часа сегодняшнего утра. Потому что сегодня -
первое сентября, первый день нового учебного года, а у меня сын
идет в четвертый класс. Хоть как я дорожила своей работой и всецело
ей отдавалась, но пропускать такие значимые события не собиралась.
Мой папа поступал всегда именно таким образом - ставил в приоритет
свою службу полковником милиции, а не мои линейки и утренники. Мама
его поддерживала, подчеркива то, что не так уж и важны мои детские
дела и это делало маленькой мне очень-очень больно. По этой причине
я еще в те времена пообещала себе, что буду к собственным детям
относиться иначе.
А посему, когда меня в срочном порядке вызвал в офис босс, я и
не подумала уходить с линейки, а дождалась ее окончания и только
потом двинулась на работу. Решила, что совру о пробке…. И вот,
пожалуйста, врать не пришлось. И почему только меня всегда
настигает карма еще и так быстро?
Мысли вернулись к моему Русе. Сынок с недавнего времени
запрещает так себя называть, стесняется. А у меня все равно иногда
вырывается… Я безумно его люблю. Он - смысл моей жизни и все, чего
я достигла, было сделано ради него. Чтоб обеспечить ему нормальное
детство. Не хуже того, что было бы, имейся у него отец…
Мама то и дело твердила, что в одиночку этого нельзя сделать да
и в принципе нереально вырастить достойного человека, а тем более
мужчину, в неполноценной семье. Это, конечно же, задевало, но не
настолько, как могло бы не будь у меня обиды на нее и папу.
Говорят, нужно уметь прощать, а тем более родителей, но я не могла.
Не могла забыть, как они выгнали меня из дому - девятнадцатилетнюю,
беременную, напуганную и потерянную зареванную девчонку. А еще не
могла забыть, как решившись позвонить бросившему меня любимому и
сказать о ребенке услышала в трубке женский голос. Его жены, да. О
существовании которой, отдавая ему все - свои мечты, первую любовь,
душу и тело - я, конечно же, ничего не знала… Не могла представить,
что он - самый-самый лучший, сильный, любимый и замечательный -
может мне лгать. Вот смотреть своими льдисто-синими глазами в мои,
говорить о любви и лгать.
Смахнув набежавшие на глаза от воспоминаний слезы, проверила в
зеркале заднего вида не потекла ли тушь. Нет, не потекла. Она у
меня хорошая и дорогая. И в принципе я теперь вся такая - дорогая.
Вместо рыжих кудрей, буйно струящихся до талии, аккуратный “боб” до
ключиц. Веснушки замазаны тонким слоем дорогого тонального крема да
и от того, что я научилась ухаживать за кожей их, этих веснушек,
особо и нет.
А его Веснушки в принципе уже нет… Давным-давно уже нет.
Зеленые глаза деликатно подчеркнуты тонкими стрелками и тушью,
на скулах легкий румянец и таинственное мерцание, на губах легкий
нюдовый блеск. Деловые костюмы вместо джинсов почти все время.
Туфли на каблуках.
