Я сидела за обеденным столом в кухне квартиры мамы и отчима.
Передо мной на столе дымилась чашка с чаем, пахнущим жасмином,
стояла тарелка с куском яблочного пирога, пахнущего корицей, и
лежала на белоснежной салфетке вилка. Напротив сидела мама. Эта
картина должна бы стать иллюстрацией уюта, поддержки и прочего
хорошего, с чем ассоциируется родительский дом, верно? Жаль, в моем
случае, это было не так.
Сидя напротив мамы я не чувствовала ничего подобного. Все было
наоборот. И это было очень-очень больно. Но эта боль ничто по
сравнению с той, что разрывала меня изнутри все три жутких дня,
которые прошли с того момента, как мой почти бывший муж Витя
сказал, что заберет нашего сына при разводе.
Я почти все время ждала, что он привезет Медвежонка домой.
Караулила у окна в квартире Марии Антоновны, старенькой соседки
сверху, пустившей меня к себе пожить после того, как я ушла от мужа
из-за его измены. Но этого не происходило. Зато Витя вызвал
клининговую службу. И ее сотрудники вынесли на мусор все мои вещи.
Те, которые Витя запретил забрать потому, что покупал их сам. А на
следующий день он Тамилу привез. Свою любовницу и мою лучшую
подругу. Уже бывшую. С вещами. Наверное наблюдать все это тоже
должно было быть очень и очень больно. Но мне было плевать. Целиком
и полностью плевать на все кроме того, что меня разлучили с
Медвежонком и что это может быть навсегда. Сердце разрывалось от
мысли, как сильно мой малыш скучает по мне. Как ему страшно от
непонимания того, куда делась мамочка. Я представляла как он
плачет, зовет меня и это сводило с ума. Что если его обижают? Мало
ли… Я успела понять что, как оказалось, совсем не знала людей,
рядом с которыми провела эти четыре года. Рядом с которыми провела
всю свою жизнь.
Мужа, лучшую подругу, его родителей, своих…
Мой свекр сотрудник органов. Он и свекровь полностью на стороне
мужа. А я совсем одна. Без денег и связей. Это и побудило меня,
несмотря на то, насколько у нас с родителями непростые отношения,
просить их о помощи. Думала, что в такой ситуации они меня не
оставят. Нет, я была уверена в этом. Напрасно…
- Ты сама виновата. Это ж надо было додуматься - разводом
грозиться. Думала, что прям прынцесса на горошине и он в обморок
упадет от страха потерять тебя, - говорила мама.
- Я не грозилась, мам. Я и правда больше не смогу с ним…
- Не сможет она, - мама метнулась по кухне, - А одна ты сможешь?
Без жилья, работы? И без ребенка своего.
- Мам, я думала, может быть Антон может помочь? Вдруг у него
есть какие-то знакомые…
- То есть ты хочешь, чтоб Антон ментам дорогу переходил из-за
твоих капризов, да? Нет, я конечно, знала что ты только о себе и
думаешь, но чтоб настолько…. Нет уж, сама разбирайся с тем, что
наворотила.
Мама продолжала говорить. Все в таком духе. А я сидела и
смотрела мимо нее в кухонное окно. За ним кружились снежинки.
Горели уличные фонари. Я в этой квартире шестнадцать лет жизни
провела, но никогда не ощущала себя здесь дома.
Ни-ког-да.
И мои родные люди - мама и отчим - таковыми только числились по
документам, но никогда не были. По-настоящему меня любил только
папа. И бабушка с дедушкой. Но все они умерли. У меня никого нет
кроме моего маленького Медвежонка. И я должна бороться за него.
Одна, да. Ну и что?
- Хорошо, мам. Спасибо, что помогла.
- Это что ты имеешь ввиду?
- То, что я ухожу отсюда, - сказала я и вышла за дверь.
Брела потом по вечерней улице под снегопадом и думала, что
делать. Оставался еще только один вариант. И чтоб проверить его мне
потребовалось ждать еще два дня пока у Тамилы будет выходной.
Бывшая лучшая подруга работала консультантом в магазине парфюмерии
неделя через неделю. И вот, неделя была на исходе…
