Кира
– Нам надо расстаться.
– Я беременна.
Произносим одновременно. Только
Лебедев вслух. А я мысленно.
В заднем кармане моих потертых
джинсов лежит тест с двумя полосками. Пятый по счету. Ошибки не
может быть.
– Кира, родная… дело не в тебе…
Обычно непрошибаемый, Никита мнется
и избегает смотреть мне в глаза.
Плохой знак.
– А в ком?
Усмехаюсь хрипло и силой сцепляю
пальцы. Не хочу показаться истеричкой, но что-то едкое, черное,
кипучее бурлит в груди. Требует говорить гадости. Подталкивает
швырнуть в красивое гладко выбритое лицо парня, стоящего напротив,
какое-нибудь отборное ругательство.
Не швыряю. Молчу, закусив нижнюю
губу. И все еще рассчитываю, что поймала слуховую галлюцинацию.
– Понимаешь… Даша ждет от меня
ребенка.
Лебедев выдыхает глухо, со свистом.
А у меня земля уходит из-под ног. Кто-то безжалостный резко сжимает
сердце и выбивает весь кислород из легких.
– Мальчика? Девочку?
Спрашиваю зачем-то после тяжелой
продолжительной паузы и улыбаюсь. Хотя сейчас моя улыбка наверняка
напоминает оскал раненного животного.
– Пока не знаем. Срок еще
маленький.
Судорожно сглотнув, отвечает Никита
и сосредоточенно ищет на моем лице признаки подступающего припадка.
Не находит. Закладывает большие пальцы за ремень идеальных со
стрелками брюк и выдавливает бесполезное.
– Извини.
– Да ладно, Лебедев. Нормально
все.
Снова ухмыляюсь. Покачиваюсь с пяток
на носок и удерживаюсь от того, чтобы не похлопать его по плечу.
Это будет явный перебор.
– Правда?
Рентгеновский взгляд. Высоко
изогнутая бровь. Сомнение.
– Правда, расслабься. Рада за
вас.
Откровенная ложь застревает в горле
колким стеклом. Режет язык до крови. Медленно убивает. И я хочу
сбежать подальше от разбирающего меня на запчасти человека до того,
как слезы прорвут плотину и покатятся крупными бусинами по
щекам.
Никита останавливает.
– Ты домой? Давай отвезу.
– Не надо. Сама как-нибудь.
Отчаянно мотаю головой и торопливо
срываюсь с места. Несусь так, что ветер шумит в ушах, и в глубине
души надеюсь, что Лебедев меня догонит, обнимет, успокоит. Скажет,
что это все – нелепая шутка.
Не догоняет.
Конечно, он вернется к бывшей. Даша
– перспективная девочка из хорошей семьи. Их отцы дружат. Я же
короткий эпизод в его жизни. Глупый спор, который он выиграл и
который теперь можно забыть.
В подъезжающий автобус запихиваюсь с
трудом. Он переполнен людьми – кто-то едет на обед, кто-то
возвращается с учебы. Тесно, душно, жарко.
Проталкиваюсь к единственному
свободному пятачку и прислоняюсь лбом к стеклу. Оно не приносит
долгожданного холода. Тошнота подкатывает волнами. Проносящиеся
мимо дома размываются.
– Девушка, вам плохо?
– Водитель, останови!
– Помощь нужна?
Надо мной склоняются люди, лица
которых я не могу разобрать. Предлагают наперебой воду, влажные
салфетки и чудом откуда-то взявшийся нашатырный спирт.
– Нет, спасибо. Просто голова
закружилась. На улице станет легче.
Киваю с благодарностью и вываливаюсь
на тротуар. Перед глазами мелькают разноцветные круги, желудок
сжимается, и спустя несколько секунд меня выворачивает
наизнанку.
Плохо. Гадко. Больно.
Хочется опуститься прямо на асфальт,
свернуться клубочком и не двигаться, пока в ушах не перестанет
гудеть губительное.
«Нам надо расстаться».
Просыпаюсь. Резко приподнимаюсь в
кровати и отбрасываю в сторону одеяло. По спине катится липкий пот,
ночная рубашка прилипла к телу.
Семь лет прошло с того дня, как мы с
Никитой расстались, а я до сих пор вижу кошмары с его участием.
Намного реже, чем в первый год, но все еще проживаю ту боль, что он
мне причинил.
Острую. Адскую. Непереносимую.
– Успокойся, Кира. Это всего лишь
сон. Просто сон.
Возвращаюсь к подобию порядка.
Хлопаю себя по щекам и медленно опускаю ступни на пушистый ковер.
Хоть до того, как прозвенит будильник, остается полчаса, лежать в
постели бессмысленно.
