«В основе каждой сплетни лежит
хорошо проверенная безнравственность»
– Оскар Уайльд.
19 лет спустя. Сентябрь.
Шёл осенний дождь. Однако было ли что-то в этом дожде, что напоминало его обычное состояние? Навряд ли. И нёс он не капли и даже не слова, он нёс загадочность, ту тайну, искренность, необыкновенность и страх, который обычно можно увидеть разве что на кладбище или в фильме ужасов. Дождь, словно божий язык-посредник, говорил всем, что и как каждый должен чувствовать. Был божьей инструкцией к эмоциям, чувствам и, возможно, к жизни.
Был ли этот дождь необыкновенным? Был ли этот дождь чем-то нереальным? Этот дождь оставался дождём, обычным проводником Бога, обычным для всех, обычным для этого мира. Обычностью, в которой кроется ключ, может быть, от смысла жизни, может быть, от чего-то иного, но от этого он не перестаёт быть загадочным, а наоборот, таит в себе мрак, темноту, истинность.
Та же вода, что в реке, что в каплях всё та же хрустальная и чистая, как слёзы детей. Ведь может ли быть что-то искренней, чище и невероятно сильней детских слёз? Проронив хотя бы одну из них, человек очищается, становится ангелом, словно дитя. Животные плачут, плачет и небо. Небо очищается. А очищается ли человек или остаётся в своём мире правды, идей, страданий и мучений? Кажется, что нет. Но не всегда, что кажется – ложь, и не всегда, что кажется – правда. Правда то, что есть, а ложь всего лишь иллюзия, обман, неясность и снова слёзы…
Божьи слёзы омывали скверное здание училища ума человеческого: школы. Многое, что могло также делать, но только слёзы могли бы очистить школу от её смертных грехов, от грехов тех, кто возомнил себя великим. От тех, кого иногда так сложно назвать человеком, ведь и он роняет редко чистые слёзы. Груды «слёз» стекали по трубам водостока, ветер завывал в шахтах вентиляций, в тридцать седьмом кабинете на третьем этаже сидел класс.
