– Сейчас, моя девочка, ещё немножко, и мы будем на месте, –
бормочу себе под нос, успокаивая то ли себя, то ли Стешку.
С ребёнком на руках вбегаю в распахнутую дверь центра детского
творчества, и ставлю девочку на пол.
– Ма! – произносит недовольно. Смешная, словно это она меня на
руках полдороги тащила, а не наоборот.
– Ну, всё, зайчик, всё. Мы уже пришли, – я окидываю взглядом
холл престижного центра. М-да, сколько же нужно зарабатывать, чтобы
оплачивать занятия своего ребёнка в этом замечательном
заведении?
– Ма! – Стефания дёргает меня за подол расклешённой юбки,
пытаясь привлечь внимание.
– Что, моя хорошая, тебе здесь не нравится? – улыбаюсь
малышке.
Беру её ладошку в свою руку и направляюсь к двери кабинета с
табличкой «директор». Выдыхаю, прежде, чем постучать: надеюсь, мне
не откажут.
– Можно? – робко открываю дверь, но внутрь заходить не спешу. –
Я на собеседование.
– Мальвина Остапенко? – спрашивает женщина лет пятидесяти. Она
поправляет очки, но те обратно съезжают на нос.
– Да, это я, – делаю шаг вперёд и тяну следом за собой
ребёнка.
– Присаживайтесь, – женщина указывает на стул, находящийся
напротив её стола.
Уверенно прохожу к предложенному месту, но садиться не спешу. На
стул усаживаю Стешку, и пока малышка с интересом оглядывается по
сторонам, достаю из сумочки свои документы. В том числе, диплом об
окончании музыкального училища.
– Красный? – ухмыляется директор, но тут же натягивает обратно
маску равнодушия.
В ответ улыбаюсь легонько, лишь уголками губ.
– Это ваш ребёнок? – кивает на Стефанию, даже не заглядывая в
мои документы.
– Д-да, – отвечаю испуганно.
Так, Мальвина, возьми себя в руки и сосредоточься на разговоре.
Тебе жизненно необходимо получить это место.
– В таком случае мы вынуждены вам отказать, – отвечает сухо и
откладывает мои документы в сторону, но для меня её ответ звучит,
словно выстрел.
– Почему? – роняю, чуть не плача. – Мне очень нужна работа,
пожалуйста, не отказывайте, я готова на любые условия.
Да, с некоторых пор я научилась унижаться и просить, просить и
унижаться. Ради ребёнка, будущее которого находится в моих руках, я
готова на всё.
– Ничем не могу помочь, – собеседница качает головой, но я
отказываюсь верить в происходящее.
Этот центр был моей последней надеждой, потому что во всех
остальных организациях, нуждающихся в преподавателях музыки, мне
отказали. Основной причиной, конечно, было отсутствие опыта, и
красный диплом мне в данном случае не помог.
– Во-первых, у вас нет никакого опыта. Абсолютно, – выделяет
голосом последнее слово, – а во-вторых, сотрудники с маленькими
детьми – не лучший вариант для нашего учреждения. Бесконечные
больничные негативно сказываются на рабочем процессе, так что, увы,
– женщина разводит руками и повторяет снова: – я не могу вам ничем
помочь.
– Но подождите… – пытаюсь оспорить решение директора.
– До свидания! – гремит безапелляционно, и мне жестом указывают
на дверь.
Смотрю на равнодушное лицо женщины и, не медля больше ни минуты,
подхватываю ребёнка на руки и направляюсь к выходу из кабинета.
Глаза щиплет от наворачивающихся слёз, поэтому мне приходится
собрать всю волю в кулак, чтобы не разреветься.
– До свидания! – бросаю напоследок, обернувшись и в последний
раз посмотрев на человека, который одним словом разрушил все мои
надежды.
Спокойное лицо директрисы смотрит на меня с безразличием, от
которого становится трудно дышать.
В этот момент дверь позади тихонько отворяется, однако я
настолько поглощена своим разочарованием, что не сразу замечаю, как
в кабинете появляется ещё кто-то.
– Татьяна Викторовна, – незнакомый, но такой приятный баритон
выдыхает совсем близко, и я тут же оборачиваюсь.
