Алиса
Неясный шум в прихожей пробился
сквозь сон. Через несколько секунд, когда мысли прояснились,
оказалось, что шум вполне себе «ясный». Я нащупала телефон под
подушкой. 5 утра… Через два часа должен сработать будильник, но
спать мне сегодня скорее всего больше не придется.
Шум становится громче. С мысленным
стоном я выбираюсь из теплой постели и иду в прихожую. Конечно, там
мой драгоценный супруг. И слово «драгоценный» нужно понимать именно
в кавычках. Егор снова пьян…
- Алиса… - промычал он, - А что не
спишь в такое время?
- Тебя вот жду. – Ответила я и
скрестила руки на груди.
Егор последние несколько лет стал
регулярно прикладываться к бутылке. А вот такие ночные
«возвращения» стали скорее нормой, чем исключением из правил. Я не
понимаю, как можно так жить?! Чего ему не хватает? У нас хорошая
семья, есть крыша над головой. Наслаждайся жизнью, люби жену и
сына, и будет тебе счастье, но нет…
Егора почему-то постоянно тянет
куда-то в сторону. Причем мне запрещено спрашивать, где он. Нельзя
звонить, писать и думаю даже почтовые голуби окажутся не в почете.
Я же всего лишь жена. Должа сидеть дома, драить полы, готовить ужин
и заниматься воспитанием его наследника. Ну и работать параллельно,
конечно, тоже. А он – барин – делает, что изволит и ни перед кем
ответ не держит.
- Где ты опять шлялся? – шиплю я на
него тихо, чтобы не разбудить Андрея, нашего сына, ему скоро в
школу вставать.
- Тебя это не касается!
-А ты не оборзел?! – на глаза
привычно навернулись слезы, а в груди болезненно кольнуло острое
чувство обиды.
Эту беседу мы вели миллионы раз. Я
умоляла, угрожала, просила, уговаривала, чего я только не делала… Я
просто хочу сохранить семью. Я имею право на простое человеческое
уважение. Я в конце концов его жена и имею право знать, где он и
что делает.
- Отвали! – вот тебе и уважение…
Егор даже не посмотрел на меня, даже не попытался сделать вид, что
раскаивается в своем поведении. Ему просто плевать. На семью, на
меня, на мои чувства.
Егор прошел мимо, раздеваясь на
ходу. Я знаю, что сейчас он развалится на диване, будет храпеть и
вонять перегаром, а я больше не усну. Его небрежно снятая рубашка
приземлилась на пол в коридоре, пока он спотыкаясь пробирался в зал
к нашему семейному ложу – старому продавленному дивану.
Машинально я подняла рубашку и
понесла в ванную. Бросив одежду в корзину, заметила на ткани
странные яркие пятна. Поднесла ближе к глазам – помада! Чужая,
ярко-розовая помада! Ах ты мерзавец!
Волна боли нахлынула на меня, лишая
дыхания. Мне показалось, что меня сейчас стошнит, что я упаду и
больше никогда не смогу подняться, что ужасный крик раненой души
разорвет глотку. В глазах на секунду потемнело, кажется я сейчас
потеряю сознание. Но через несколько секунд зрение восстановилось,
а вместе с ним появились силы, подпитываемые яростью, чтобы убить
или хотя бы покалечить своего «драгоценного» мужа-изменщика.
Вихрем я влетела в зал и с размаху
ударила Егора по лицу этой злосчастной рубашкой.
- Ты тварь! – кричала я. – Как ты
посмел?!
- Что? Что?.. – бормочет ничего не
понимающий Егор. Он уже успел вырубиться, но оплеуха заставила его
ненадолго прийти в сознание. Он сосредоточил взгляд на мне и на
предмете в моих руках. – Ты больная что ли? – заорал он.
- Это ты больной! Как ты посмел
явиться домой с чужой помадой на рубашке?
Он помолчал, потом потянулся к
рубашке, чтобы внимательнее ее рассмотреть. Я выпустила ткань из
рук. Егор несколько секунд изучал розовые следы. А потом изрек:
- А что в этом такого? – и лег спать
дальше, бросив рубашку на пол.
Что в этом такого? Что такого?..
Меня как будто ледяной водой окатили. Я думала, что мне раньше было
больно. Нет, не было. Никогда мне не было так больно. А сейчас от
этой боли у меня подкосились колени, я рухнула на пол, рядом с
чертовой рубашкой. Вой вырвался из глубины моей груди как будто сам
по себе. Нет, я не плакала. Даже не рыдала. Я выла от чистой
агонии.
